— Ох, Дин, правда выпала из реальности, ехала к тебе поговорить. А тут такое, спасибо, ты очень ответственный, — его взгляд, мне показалось, потеплел, но тут же принял прежнюю серьезность.
— А что ты хотела? Все равно ребята еще собираются, — оглядываясь, задал он вопрос.
— Я хотела у тебя спросить, — уф, как сказать, блин, я растерялась. — Дин, давай поужинаем у меня? — надеюсь, ему понятен мой намек. Что ж я такая косноязычная, когда волнуюсь?
Он улыбнулся, потер шею своей сильной рукой, что венки стали еще ярче. Сделал шаг, теперь он стоял почти вплотную, какой-то миллиметр там остался. В нос ударил его запах, без одеколона, чисто мужской аромат. Я вдохнула полной грудью так, что и это расстояние исчезло.
— Поужинаем, только у меня: мне нравиться моя кровать, — собрал мои волосы на затылке в кулак, слегка зажав их и притянул меня к своим губам.
Поцелуй был медленным, глубоким и чувственным. Он ласкал меня своим языком, убирая все сомнения в правильности моего решения. Я обхватила его за талию, пытаясь прижать еще ближе. Жар растекался по крови, заставляя гореть заживо. Это был поцелуй уверенного в себе мужчины, ему не нужна показушность. Все ровно и четко, горячо и захватывающе. Хотелось просто быть рядом.
Он оторвался, посмотрел на меня, слегка коснулся до моих губ и прошептал:
— Поехали, — вышли из постройки, и почти дойдя до машины, остановилась.
— Дин, забыла сумочку, там ключи и документы, все равно мы на разных машинах, так что поезжай, увидимся у тебя, — я чмокнула его пухлые губы. М-м-м, вкус карамели неизменен.
— Давай, никуда не заезжай, а сразу домой, — наши ладошки разъединились, и я побежала обратно.
Пулей влетела в здание, побежала в ту комнату, где мы стояли две минуты назад. Сумка лежала на том же месте. Взяла ее со стола и уже шла на выход, как здание начало гудеть. Может мне показалось, но я заторопилась на выход. Когда проходила между комнатами в дверном проеме, все начало трясти, стены как будто заваливались в помещение. Страх завладел мной, паника была на подходе, но инстинкт самосохранения сработал. Только получилось забежать в последнюю комнату, как возле меня начало все рушиться. Отпрыгнув от глыбы, рухнула возле стены и свернулась в позу младенца. Было дико страшно. Как это могло произойти за секунду? Сверху рухнула плита и мою ногу пронзила резкая боль. Я вопила и ревела в голос, ждала, когда все эти устрашающее звуки кончатся. Ничего не было слышно, лишь грохот и скрежет металла.
Толчки прекратились, но воющий звук остался. Я попробовала подняться, но не смогла. Ногу придавило, сверху что-то лежит. И вокруг темнота. Я орала и визжала от нахлынувшей на меня дикой паники. Мозг не мог включиться.
«—Открой глаза, посмотри на меня!» — это был голос Максима.
«—Малыш, все успокойся, я рядом и ничего не произойдет. Сама же знаешь, что лифты в нашем здании — это большая проблема», — он сидел на корточках передо мной, поглаживая голову, своей теплой ладонью.
— Максим, но мы не в лифте, — моего голоса не было, я просто пропищала, заикаясь от слез. Он улыбнулся мне и погладил по щеке.
«—Ты у меня всегда была сильной, держись, я скоро приду, и мы поедем домой», — паника отступала, как и тогда. Я просто тихо плакала, хватаясь за свой пиджак занемевшими пальцами.
— Забери меня, пожалуйста, мне больно, — я не понимала, что разговаривала сама с собой, мой мозг напрочь не хотел этого осознавать. Сил не оставалось и я провалилась в бездну.
Глава 11
Вокруг стоял шум и гам. То и дело кто-то кричал. Я попробовала пошевелиться, но не смогла этого сделать. Тело было налито свинцом. Голова болела, а во рту привкус метала и карамели. Осознание происходящего накрыло меня, и я закричала. Это было похоже на вой дикой волчицы. Я вопила, пока мой голос полностью не осип, и из меня не начали доноситься шипящие звуки. И я опять провалилась в беспамятство.
Не знаю, сколько времени прошло. Я приходила в себя, пыталась кричать и уходила. Последнее, что помню, как меня вытаскивают из-под плиты, которая рухнула под углом. Это меня и спасло. Если бы она упала ровно, меня не было б в живых.
*****
Приходить в сознание было тяжело. Сколько прошло времени, сложно сказать. Я попыталась открыть глаза, но их как будто склеили. Попробовала пошевелить ногами, но резкая боль пронзила, и я зашипела. Видимо, сорвала голос.
— Детка, только лежи. Ты в приборах, сейчас врача позову, — этот голос я ни с кем не перепутаю. Мамочка здесь, рядом. Теперь все будет хорошо. Она меня в обиду не даст.
Я перестала двигаться, вновь попыталась открыть глаза, попробовала сфокусировать взгляд на двери. У меня получилось.
Первый зашел врач, а следом — мои родители. Из глаз потекли слезы. Мне хотелось домой, в мою кровать, в мой замок, где была моя жизнь и любящие близкие.
Доктор меня осмотрел, сказал, что все показатели в норме, но пару дней полежать нужно. Во-первых, сломана левая лодыжка, а во-вторых посттравматический шок. Папа увел его за дверь, а мама тут же подлетела и обняла, разрыдавшись на моей груди.
— Дочь, мы так сильно испугались, — она держала меня в объятьях и всхлипывала.
— Мамуль, расскажи, что я пропустила? — нужно перевести тему, а то не могу смотреть на ее слезы.
— Не чего рассказывать, — пробасил сосредоточенный папа.
Я перевела на него взгляд и протянула руку, он взял ее, наклонился и поцеловал, крепко обхватывая с двух сторон ладошками.
— Но все-таки, интересно узнать, — прохрипела я.
— Лиз, — устало вздохнула мама, отрываясь от моей груди и вытирая слезы, — как только произошло землетрясение, нам позвонили и сказали, что объект разрушен. Дин большую часть людей отпустил вовремя, но все же под завалами было десять человек, ты в том числе. Сама понимаешь, лететь нам 13 часов, поэтому приехали сразу в больницу. Завал разбирали около семи часов, но сильных жертв нет. В основном, все обошлись переломами.
— Дин? Он тоже там был, не успел уехать? — я еще сильнее испугалась.
— Тихо, тихо, цел он, его не тронуло. Дин был в своей машине, он вызвал скорую, службу спасения и от тебя ни на секунду не отходил. Мы приехали и уговорили домой съездить, ни в какую не хотел уезжать. Хороший мужик, — сказал папа, по его взгляду было понятно, что он в курсе наших отношений с ним. Его едва заметная улыбка, выдает все, о чем он думает.
— Спасибо, я вас очень сильно люблю. Простите, что говорю это вам так редко, — голос дрожал, из глаз потекли слезы. Хотелось сказать то, что так давно откладывалось в долгий ящик. То, что считалось обыденностью и говорилось, пропуская мимо ушей.
— Милая моя, мы тебя тоже безумно любим, перестань, у нас много времени еще будет об этом поговорить, — рыдая говорила мама
— Так, девочки, хватит разводить сырость. Лиза, ты отдыхай. А мы съездим домой и с утра приедем к тебе.
— Хорошо — это будет правильно, — родители меня обняли и ушли.
Я прикрыла глаза, но в комнату вошел врач и медсестра. Они отсоединили меня от приборов и тихо вышли из палаты. Пощупала свое лицо. Немного царапин, не страшно. Оглядела комнату, рядом на тумбочке лежал телефон. Захотелось написать Дину. А если он спит, это, наверное, будет свинством с моей стороны. Во мне боролось желание с совестью, но все-таки первое взяло верх. Я взяла телефон и набрала сообщение:
«Спасибо, что все это время был рядом. Со мной все хорошо.»
После этого я долго крутила его в руках, пока дверь моей палаты не открылась вновь.
На пороге стоял Максим. Вид его был очень уставшим, под глазами появились синяки. Моё сердце пропустило удар. Я вспомнила, как в беспамятстве говорила с ним и просила забрать. Дыхание сбилось, если бы я стояла, точно бы упала. Не ожидала его увидеть, тем более, когда решила попробовать настроить свою жизнь без него.
