— Отлично, — согласилась Конни.
— Мне этот дом не нравится, — воинственно объявил Эрик, когда все они собрались в холле. — Здесь нет настоящих ковров, все тут старое и противное. И Фреду тут тоже не нравится.
— Это чудесный дом, — мягко произнес отец. — Утром ты со мной согласишься, если хорошо выспишься.
— Нет, тогда я тоже скажу, что дом гадкий! Я хочу к бабушке!
— А кто это — Фред?
Свесив голову на грудь, Эрик насупился. Маленький воитель.
— Это мой друг.
— Воображаемый друг, — пояснил отец, устало закатив глаза. — Может, съешь хлопьев перед тем, как идти спать? — спросил он сына. — Я специально попросил няню купить твои любимые, с орехами и изюмом.
Малыш кивнул. Кажется, этот его взрыв отнял у него последние силы, он выглядел совсем измученным.
— Давай я покормлю Эрика, а ты за это время распакуешь вещи, — предложила Конни.
Гилберт благодарно улыбнулся.
— Спасибо.
Как и ванная, кухня была старомодной, но очень уютной. Конни отыскала на полке хлопья, а в холодильнике молоко. Вся кухонная утварь и посуда оказались чистыми и симпатичными. Барбер появился, когда Эрик уже доедал свой ужин.
— Знаешь, малыш, сегодня ты обойдешься без купания, иди прямо в кроватку, — сказал он, увидев, что сын клюет носом. — Ты проголодалась? — обратился он к Конни.
— Нет, спасибо. Я плотно поела в самолете.
— Я тоже.
— Но я выпью кофе. Тебе сделать?
Гилберт покачал головой.
— Позже я выпью чего-нибудь покрепче. — Он подхватил сонного мальчугана на руки и унес его.
Конни сделала себе чашку растворимого кофе и вышла на веранду. Она сказала Гилберту, что для нее не имеет значения, живет ли кто-то в этом доме, или нет, но это была неправда.
Девушка пригубила кофе. В основном она работала личным секретарем у предпринимателей-женщин, хотя ей доводилось ездить и с мужчинами. Но в таких случаях они останавливались в отелях, естественно, в разных номерах. Еще ни разу работа с мужчиной не предполагала, что она будет жить в непосредственной близости от шефа. Единственным исключением был случай с ее бывшим женихом. Тогда они наслаждались жизнью и верили, что это любовь на всю жизнь. Она просыпалась каждое утро в его объятиях, и они все время целовались. Но перспектива месячного проживания в одном доме с Барбером… У Конни заныло сердце.
Рассуждай логически, одернула она себя. Разберись во всем. Это сосуществование — просто деловая необходимость, к тому же обе стороны испытывают некоторую взаимную неприязнь. Враждебно настроенный мистер Барбер не станет темной ночью пробираться в спальню с целью соблазнить ее, а если и так, то она сможет за себя постоять.
— Эрик уснул, — появившись на пороге, сказал Берт. — Идем.
Конни встала.
— Куда?
— Ко мне.
Конни, которая направилась следом за ним, словно споткнулась.
— К тебе? — переспросила она, удивленно раскрыв свои светло-карие глаза.
Ее мысли понеслись вскачь. Они же только что приехали… видимо, его возбудил ее промокший и липнувший к телу наряд… времени этот парень не теряет… но, если он так же уверенно держится в постели, как и в других ситуациях, он, видимо, чертовски хороший любовник…
— Ты же собиралась взять у меня рубашку и шорты, — напомнил Берт.
Щеки Конни вспыхнули.
— Конечно, — пробормотала она и пошла следом за ним в дом.
Что это с ней такое? Она сама не понимала. Она, Констанция, — взрослая, рассудительная двадцатипятилетняя женщина. Почему же теперь она ведет себя как неразумная девчонка, которой повсюду мерещатся кавалеры?
Открыв чемодан, Берт выложил на кровать аккуратные стопки одежды.
— Прошу.
— Только держи руки подальше от моего «адидаса», да?
Барбер усмехнулся.
— «Адидас»? Я равнодушен к моде. Нет, в выборе ты совершенно свободна.
Конни взяла белую рубашку с короткими рукавами, голубые шорты и плетеный индейский кожаный пояс.
— Я приму душ и переоденусь, — сказала она. — А потом я хотела бы обсудить с тобой некоторые детали и уточнить правила игры.
Барбер кивнул.
— Конечно. Я подожду тебя на веранде. Я уже распаковал детские вещи, но свои — нет. Так что дай мне примерно полчаса.
Придя к себе, Конни стянула брючный костюм и носки. За ними последовали бюстгальтер и трусики. Затем она встала под прохладную струю душа. Как здорово!
К счастью, собираясь в дорогу, она вспомнила о косметичке с туалетными принадлежностями в последнюю минуту, поэтому сунула ее в спортивную сумку вместе с фотопринадлежностями, и теперь у нее был шампунь, чтобы помыть голову.
Вымывшись, Конни стала вытираться красивым пушистым полотенцем. Она посмотрела на себя в зеркало. Растирая тело, она задела влажный сосок, и по ее телу пробежала дрожь.
Последний раз она занималась любовью очень давно. А ведь она — молодая женщина с нормальными потребностями. Констанция сделала глубокий вдох. В присутствии мускулистого, спортивного мужчины эти потребности ощущались особенно остро. Она надела на голое тело шорты и стянула их ремнем. Рубашку заправлять не стала, а завязала узлом на талии. Чувствовать на себе одежду Берта… в этом было что-то возбуждающе интимное. Конни не могла прогнать мысль о том, что эта одежда, которая касается теперь ее тела, так же касалась и его. Тот же хлопок прилегал к его обнаженной коже.
Она вытерла волосы, и через минуту они были уже сухими. Раньше она носила рассыпающиеся по плечам белокурые локоны. Но пару лет назад — в день, когда ее помолвка по взаимному согласию была расторгнута, — Конни твердым шагом вошла в парикмахерскую и потребовала, чтобы ее остригли под мальчика. Когда светлые пряди начали падать на пол, ее охватила паника. Зачем она это сделала? Но потом она по достоинству оценила возможность не беспокоиться каждое утро об укладке.
Конни босиком прошла на кухню и проверила, заперты ли задняя дверь и окна. Потом осмотрела гостиную. Она подошла к открытому окну. Ливень кончился, взошла огромная, похожая на дыню луна. Девушка втянула воздух. Пахло океаном и апельсинами.
Обернувшись, она увидела, что за ее спиной стоит Берт. Взгляд у него был хмурый. И адресовался он именно ей.
— Ты же не думаешь, что я могу изображать модную красотку двадцать четыре часа в сутки, — как бы защищаясь, проговорила Конни и посмотрела на шорты и рубашку.
Гилберт выпрямился.
— Ты прекрасно в этом выглядишь. Я слышал, как ты ходила по дому, — его голос стал резким.
— Я смотрела, все ли закрыто на ночь, — пояснила Конни, недоумевая про себя, уж не думает ли он, что она шарила в его вещах.
