— Но не пригласил…
— Нет, не пригласил. Не знал, что Роб подумает об этом, но прежде чем успел спросить, узнал, что ты с кем-то встречаешься.
— Думаешь, Роб не одобрил бы?
Он взял, наконец ее руку в свои, не в состоянии больше сдерживаться.
— А ты, что ты думаешь?
Милли сидела неподвижно, не отнимая руки, но и не придвигаясь ближе к нему.
— Мы расстались не лучшим образом…
— Что произошло, Милли?
Она пожала плечами.
— Роб не одобрял, что я оставила спорт.
— Это произошло после его травмы?
— Да. Он еще не оправился, не мог ходить, но приезжал в своем кресле на тренировки, помогал всем советом, добрым словом. Было просто невыносимо смотреть на это. Я думала, он поймет… — Глаза ее наполнились слезами.
Дез стиснул ее руку, стараясь проглотить комок в горле. Он тоже переживал тогда за Роба, но это было уже давно.
— А он не понял, да?
— Да. Сказал, что я решила стать обычной, заурядной, как большинство, хотя могла бы отличаться…
Дез взял ее за подбородок и не отпускал, пока их глаза не встретились.
— Я не считаю тебя ни ординарной, ни заурядной.
— Ошибаешься, — тихо ответила Милли. — Я тихая, даже робкая, в общем, самая обыкновенная. Но иногда кажется, что это только часть меня. Другая, лучшая — там, где я смелая и решительная, — только стремится вырваться наружу. Как ты считаешь, может такое быть?
Дез улыбнулся, не выпуская ее руки.
— Конечно. Возможно, просто та, лучшая, часть тебя нуждается в небольшом ободрении.
— Хотелось бы в это верить.
Печаль в ее голосе поразила Деза. Он отодвинулся немного, пристально посмотрел и вдруг спросил:
— Есть в твоей жизни что-нибудь, чего бы ты по-настоящему хотела, но никогда не делала?
— Что ты имеешь в виду? — не поняла Милли. Он задумался, подбирая правильные слова.
— Ну вот, например, когда я был в школе, то уже знал, что хочу иметь собственное дело. Но обязательно, связанное с приключениями. Я думал об этом все время. Еще в колледже начал ходить по банкам, пытался выбить финансирование под свой проект. Все твердили, что я сумасшедший. Я был слишком молод, неопытен, да и клуб планировал нестандартный, не обычную «качалку». Но я не обращал внимания на скептиков и упрямо шел к своей цели.
— А теперь все восхищаются твоим успехом и говорят, что ты гений. — Милли улыбнулась ему.
— Не все, конечно. — Дез упивался ее близостью, теплом улыбки. — Но я горд, что не позволил сбить себя с пути. Теперь твоя очередь исповедоваться.
— Ну, я буду стилистом-парикмахером. По крайней мере, сейчас мне кажется, что я не брошу это занятие.
— Нет, это не считается. К этому ты уже идешь. Как насчет того, чего тебе хотелось бы, но пока не удается?
Милли нахмурилась и призналась:
— Знаешь, я очень жалею, что отказалась от спорта.
— А почему? Боялась, что тебя постигнет судьба Роба?
— Нет, конечно, нет. — Она грустно покачала головой. — Моя мать долго вынуждала меня к этому, говорила, что бессмысленно и эгоистично тратить силы и деньги на то, что не будет приносить средства к существованию.
Дез мысленно улыбнулся. Милли — эгоистка? Что угодно, только не это.
— Ты была очень хороша. По-настоящему хороша. И на воде даже больше, чем на велосипеде. — Он нежно поправил рыжую прядь, что выбилась из ее прически. — Думаю, ты и сейчас могла бы блеснуть в «Колумбийском двоеборье».
— Ты так считаешь? — Милли чуть не задохнулась от волнения.
— Я неплохой эксперт. Что бы ты ни думала, ручаюсь, ты — необычная, особенная.
— Увы, теперь уже поздно об этом говорить. Мои лучшие годы уже позади, — вздохнула она.
— Подожди, Милли, подожди. Ты будто повторяешь чужие слова.
— Да, действительно. Я хотела в прошлом году вернуться к тренировкам, но Крис отговорил меня…
— Твой Крис, просто негодяй. Хочешь, я пойду и изобью его?
— Звучит соблазнительно. — На ее губах заиграла улыбка. — Но, пожалуй, не стоит.
— Тогда, когда кончится ливень, я могу проколоть шины на его жалкой таратайке.
— Или насыпать сахару в бензобак.
— Давай лучше закажем ужин ему в номер и подмешаем слабительного.
Милли радостно хихикнула. Так-то лучше, подумал Дез. Ей чертовски идет улыбка.
— Лучше потихоньку пробраться в их номер и проколоть весь их запас презервативов!
— Ты ведешь жесткую игру, малышка!
Она скорчила насмешливую гримасу и показала ему язык.
— Да! Железная Милли, на тропе войны!
Но она вовсе не походила на железную. Она была нежная и мягкая, и такая… Боже, такая соблазнительная! Как кто-то мог решиться причинить ей боль?
— Этот парень ничего не понимает. — Дез взял ее лицо в ладони. — Ты заслуживаешь лучшего.
— Да? — Ее зеленые глаза бросали ему вызов.
Дез знал, что она нуждается не в словах. К тому же слова его не могли выразить того, что он чувствует к этой потрясающей женщине, появившейся… нет, буквально ворвавшейся в его жизнь, когда он больше всего в этом нуждался.
Он потянулся к ней губами. И она встретила его, и радостно вздохнула. Или это был его вздох?
Милли прижалась к нему, пахнущая, шампанским и клубникой. Ее губы были послушны и требовательны одновременно. Он, чуть приоткрыл свои, приглашая, и она откликнулась. Язык коснулся языка, сначала робко, потом настойчиво, потом умоляюще. Да, он не ошибся. Милли кипела страстью, той страстью, которая была второй частью ее натуры, спрятанной пока от мира.
Дез осторожно притянул ее к себе, не отпуская упоительных губ. Они целовались, забыв обо всем на свете, кроме них самих. Он почувствовал на своей груди давление ее твердых, напряженных сосков, уловил лихорадочное биение ее сердца. Да кто он такой, чтобы надеяться устоять перед таким искушением?
Невообразимым усилием воли Дез заставил себя оторваться от Милли, попытался заглянуть ей в глаза. Но она отвернулась, будто внезапно смутилась, и ему пришлось повернуть ее лицом к себе.
— Я так рад, что ты появилась. Ты чудо, случайно залетевшая на огонек бабочка.
Она улыбнулась припухшими от его поцелуев губами и прошептала:
— Я тоже рада.
Он гладил ее затылок, шею, потом скользнул рукой к нежному плечу. Он хотел порвать тонкий шифон, мешающий ему упиться ее наготой. Но страх отпугнуть Милли сдерживал его страсть.
— Дез, Дез!
— Да, Милли? — Он нежно провел рукой по ее спине.
Она облизнула внезапно пересохшие губы, доведя его до неистовства.
— Дез, пойдем в спальню. Дез…
Он замер, не решаясь, поверить в услышанное. Но откровенное, жадное желание в ее глазах рассеяло все сомнения.
