Ханна тут же почувствовала себя маленькой и незначительной. Язык прилип к нёбу, как тогда, когда она стояла в зале суда перед строгим судьей. Но тогда все было проще, рутинная бумажная работа, между тем как на этот раз…
Она с трудом проглотила слюну.
— Я хотела бы поговорить, если у вас найдется несколько минут.
Взгляд Купера медленно прошелся по ее фигуре, с головы до ног. Потом он отступил в сторону и жестом пригласил ее войти.
Она знала, что пентхаус огромный, но не ожидала увидеть мраморные колонны, поддерживающие сводчатый потолок в фойе с каменным полом. Здесь можно было устраивать костюмированный бал. В перспективе просматривалась огромная гостиная, освещенная лишь золотистыми уличными фонарями. С одной стороны фойе был банкетный зал со столом, за которым могли бы разместиться по меньшей мере восемнадцать человек. Комната находилась в полумраке, свет шел лишь от висевшей на стене картины в стиле импрессионизма.
— Вы пришли слишком поздно, — заметил Купер. — Моя мама в прошлом году устраивала экскурсии для желающих посмотреть дом, но я отказался пока от этой идеи, но, если решу, дам вам знать заранее, чтобы вы купили билет.
— Я действительно неприлично таращусь? — Ханна постучала носком туфли по каменному полу. — Извините, я никогда не видела таких роскошных апартаментов и столько мрамора…
Сначала ей показалось, что он намеревается вышвырнуть ее из квартиры, однако он пригласил ее в холл, куда она молча проследовала. До ее слуха донеслись голоса из комнаты, и она остановилась. Если у него собралась компания…
— Я смотрел футбол, — нетерпеливо сказал он.
Должно быть, в этой комнате он проводит все свое свободное время. На кофейном столике лежал пульт дистанционного управления телевизором, а также утренняя газета, кейс с вывалившимися из него документами, стояла огромная миска с попкорном.
Купер указал ей на кушетку, потом выключил телевизор и спросил:
— Чего ты хочешь, Ханна?
— Именно сейчас? — сказала Ханна. — Я хочу есть… попкорн вполне подойдет.
— Что ж, прошу, больше у меня ничего нет, — сказал он, пододвигая к ней миску.
Ханна взяла горсть попкорна. Он был еще горячий.
— По крайней мере, если ты швырнешь это в меня, большого ущерба не будет, — медленно проговорил Купер.
Выбирая твердые зернышки, Ханна уставилась на ладонь, чтобы не смотреть на него.
— Я сожалею о своем безумном поступке.
Купер присел на другой конец кушетки, вытянув ноги и искоса поглядывая на нее.
— Это надо понимать как извинение или признание поражения? В принципе это неважно, но мне все-таки любопытно.
— Я заплачу за химчистку.
— Да что ты говоришь? Вряд ли белой шелковой рубашке, вымоченной в красном вине, поможет химчистка. Хотя, если ты настаиваешь, я выставлю тебе счет за новую рубашку. Так ты за этим пришла сюда?..
— Вообще-то у меня есть к тебе предложение, оно касается Шкатулки влюбленных.
Купер сухо ответил:
— Так я и подумал. Только хочу предупредить, что теперь я не дам столько, сколько предлагал днем.
Она наклонилась вперед:
— Я имею в виду не деньги.
Тишина стала невыносимой, и Ханна сквозь ресницы украдкой бросила на него взгляд. Он не шевельнулся. Похож на хищника, который затаился, чтобы наброситься на добычу, думала она, вздрогнув от ужаса.
— Это уже интересно, — растягивая слова, проговорил Купер.
Он зачарованно наблюдал, как Ханна резко вскочила, словно от ожога.
— Подожди, если ты решил, что я предлагаю обменять Шкатулку влюбленных на возможность один раз покувыркаться с тобой на сеновале…
— Значит, несколько раз, — задумчиво пробормотал Купер.
Она вспыхнула:
— Не забывай, что я имею некую вещь, которую ты желаешь получить.
Точнее выражаясь, таких вещей несколько. Купер задавил эту мысль в корне. Сейчас не время любоваться, как от негодования вздымается ее грудь, еще больше подчеркивая красоту ее фигуры.
— Но ведь это предложение исходит от тебя.
— Я не это имела в виду!
— А что именно?
Она перебирала кукурузные зерна на столе.
— Что ты скажешь, если я отдам тебе шкатулку, не требуя за это ни цента?
— Не поверю, Ханна. — Купер собрал в горсть кукурузные зерна и, подбрасывая их в воздух один за другим, начал ловить ртом. — Давай-ка не будем играть в игры. Чего ты от меня хочешь?
Втайне он был рад, что она наконец-то взглянула ему прямо в глаза.
— Во-первых, то, что я хочу предложить, должно иметь только видимость реального. Не более. Мне не хочется быть «сладким пирожным» для тебя… Ты, кажется, так выразился.
— Тебя никто и не просит, — безразлично сказал Купер. — Разок покувыркаться в сене, как ты сама недавно очень элегантно выразилась…
Она вновь покраснела.
— …или несколько раз — совсем не то, что называется длительными отношениями.
— Прости, может быть, я чего-то не понимаю, но для меня и то и другое — невелика разница. Я считаю отвратительными обе возможности. Не имеет значения, говоришь ты о разовой интрижке или о длительной связи, меня это не интересует. Ты понимаешь меня?
— Я не собираюсь повторять ошибку своего деда, — сказал Купер. — Но с моей стороны было бы невежливо уверять тебя, что я не хочу хотя бы раз переспать с тобой или иметь более продолжительную связь. Однако я с нетерпением хочу узнать, чего же ты все-таки добиваешься и что предлагаешь, если не очаровательную себя?
Она напряженно изучала обложку доклада, лежавшего на столе.
— Я хочу, чтобы ты притворился, будто интересуешься мной и имеешь серьезные намерения…
Купер присвистнул.
— Ты, должно быть, принимаешь меня за идиота? Я должен подставлять себя, а ты потом подашь на меня в суд, обвиняя в нарушении обещания?
— Ну, зачем так? Разве я похожа на шантажистку? Да и зачем мне это? Мне нужно, чтобы ты сходил со мной один раз на банкет ассоциации, который состоится через пару недель. Пару раз встреть меня около офиса… Веди себя со мной, словно имеешь на это право. И все.
— Зачем? — прямо спросил ее Купер.
Ей очень не хотелось отвечать, поэтому она заговорила не сразу, тщательно подбирая слова:
— Понимаешь, на работе у меня возникли небольшие неприятности.
— Небольшие неприятности? Боюсь, что моя оценка будет несколько иная.
— Я… — Она вздохнула. — Я просто выставила дураком моего босса, и в результате сегодняшнего вечера мне остается только гадать, успеет ли он вышвырнуть меня с работы, прежде чем я найду другое место. Но если он увидит со мной тебя, то не посмеет выгнать меня.
