— Пару раз участвовала, но это были скорее детские представления. Еще несколько реклам на телевидении… Вот, пожалуй, и все.
— Почему вы бросили школу?
— У меня не было настоящего таланта. Хотя учителя хвалили меня… — Ева запнулась. — Но тогда я как раз встретила Эмила.
— И это помешало вам продолжать учебу? — Феликс удивленно поднял брови. — Вы ведь, кажется, очень хотели стать актрисой.
— Очевидно, не так уж хотела… Впрочем, тогда вообще все изменилось. Эмил считал, что мне пора было искать настоящую работу, и я… — Ева не договорила: она и так уже открыла ему слишком многое — больше, чем кому-либо другому. — Мы хотели… — Ева пыталась подобрать нужное слово, — хотели обосноваться: нам нужно было столько всего купить… В общем, нам нужны были деньги.
— А разве ваш муж…
— Я не хочу говорить о нем!
— Если не хотите — не надо. У меня нет ни малейшего желания вас принуждать. Я уже обжегся дважды, помните?
— Извините, я тогда действительно вела себя невыносимо, — пробормотала Ева.
— Вам простительно. Вы многое пережили.
— Видите ли, Эмил не любил долго задерживаться на какой-нибудь работе, — тихим, словно извиняющимся, голосом произнесла Ева. — Когда мы познакомились, он где-то работал, но потом…
Ева задумалась. Может, стоит сказать Феликсу всю правду? Рассказать, что Эмила просто-напросто выгоняли с каждой новой работы? В конце концов, почему она должна молчать обо всем? Сколько можно врать, покрывать его даже после смерти?! Но эта смелая мысль исчезла так же быстро, как появилась.
— В его отношении к жизни было что-то от хиппи… Какая-то пассивность… Он будто плыл по течению, предоставлял все судьбе. — Ева горько усмехнулась. — Вскоре и я поплыла вместе с ним…
Феликс нахмурился, вокруг его рта появились суровые складки. Ему, очевидно, не нравятся такие безвольные люди, решила Ева и попыталась исправить положение:
— Я устроилась в одной конторе, но… я себя не очень хорошо чувствовала, и мне пришлось уйти.
— Надеюсь, ничего серьезного?
Серьезного? Ева наклонила голову, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы. Ребенок — это серьезно? Для нее — да. Она вспомнила, какой опустошенной чувствовала себя, когда ее малыш умер.
— Если вы имеете в виду здоровье, то ничего серьезного не было… И потом, мне просто не нравилась эта работа.
— Ну, а каковы ваши планы на будущее? Не хотите снова попробовать себя на сцене?
— Вряд ли, — пробормотала Ева. — Все это было так давно… Я, наверное, вернусь на прежнее место.
— Вы всегда так легко сдаетесь?
— Я просто реалистично смотрю на жизнь.
— Неправда! — Феликс покачал головой. — Мне кажется, вы выбрали самый легкий путь и продолжаете плыть по течению. Почему вы не боретесь, не добиваетесь того, что вам хочется? Если вам не нравится ваша жизнь, делайте же что-нибудь!
— Легко вам говорить, когда у вас есть все — известность, независимость, деньги! — Голос Евы дрожал; она не ожидала, что слова Феликса так сильно заденут ее.
— Вы думаете, мне все это принесли на блюдечке? Ошибаетесь! — Феликса внезапно покинула обычная невозмутимость, теперь он почти кричал: — Я работал годы и годы, чтобы стать тем, кто я сейчас! Год труда, неудач и ошибок, когда в меня не верил никто, кроме меня самого!
— Но у вас есть талант, а это первый шаг к успеху!
— А кто вам сказал, что у вас его нет?
— Никто! — выкрикнула Ева и поняла, что запуталась окончательно. — Может быть, и есть… Я не знаю…
— Так выясните для начала хотя бы это! Вам надо изменить свою жизнь, если вы хотите добиться чего-то. Пора наконец подумать о будущем!
— Я без вас знаю, что мне надо! — возмутилась Ева. Какое право имеет этот человек поучать ее?! Не в силах сидеть на месте, она резко встала. — Черт возьми, как вы уверены в себе и в своей правоте! Меня уже тошнит от вас! Я сюда приехала отдыхать, а не выслушивать ваши идиотские лекции!
Но Феликс уже овладел собой и никак не отреагировал на эту вспышку ярости.
— Думаю, что мысли о будущем не помешают вашему отдыху, — спокойно заметил он.
Ева нервно передернула плечами. Что за человек! Ведь он ничего не знает о ней, не знает, как Эмил манипулировал ею, какой безвольной и слабой она была тогда… Впрочем, если бы и знал, то, без сомнения, осудил бы ее: женщина, к которой муж относится как к рабыне, виновата только сама. Тем более если из-за этого она потеряла ребенка! Ребенка, о существовании которого не знал никто, кроме нее и Эмила…
Ева закрыла глаза. Было невыносимо больно опять думать о прошлом. Надо забыть, забыть все! — твердила она себе, понимая, что это невозможно. И зачем только Феликс затеял этот разговор, да еще смотрит на нее так, словно читает все ее мысли, видит ее насквозь!
— Если бы я знала, что вы такой самоуверенный нахал, — с вызовом сказала Ева, — я бы ни за что не приехала сюда!
— А если бы я знал о вашем отвратительном характере, — сухо парировал Феликс, — я бы никогда не согласился принять вас.
Что ж, если он хотел ранить ее, то добился своего. Ева сама не понимала, почему его слова так задели ее. В конце концов, ведь она с первой минуты прекрасно знала, что Джеймс навязал ее Феликсу в качестве нежеланного гостя. Но услышать это от него самого…
— Я сейчас же уеду, если вы так хотите, — сказала она тихо.
Ева опять чувствовала себя разбитой, усталой и несчастной, очень несчастной… Сквозь пелену слез она увидела, что Феликс встал, бормоча ругательства, нервно скомкал салфетку и бросил ее на стол.
— Я вовсе этого не хочу!
— Но вы же сами сказали…
— Просто я страшно разозлился. Простите меня, Ева, я не должен был разговаривать с вами подобным образом. Но я… я не знал, что это будет так сложно. Я не представлял…
— Чего вы не представляли? — Ева вопросительно посмотрела на него. — Что вам будет так сложно со мной?
— Джеймс недостаточно хорошо… подготовил меня, — произнес Феликс и добавил довольно резко: — Ну все, хватит об этом! Вы, кажется, устали. Идите-ка лучше спать.
Он не хочет больше видеть меня. Я ему надоела. Какая же я дура! Все эти расспросы о его работе, мой ужасный характер, кляла себя Ева. Неудивительно, что он хочет быстрее отделаться от меня.
— Я понимаю, что Джеймс поставил вас в очень неудобное положение, — пробормотала она. — Я, наверное, действую вам на нервы…
— Да нет, дело не в этом — задумчиво сказал Феликс, — совсем не в этом.
Он ловко подхватил уже готовый упасть с головы Евы легкий шелковый шарф, и копна блестящих медных волос рассыпалась по ее плечам.
