— Любимая, тебе лучше? — Арнольд опустился перед ней на колени. — Вызвать «скорую»?
— Все в порядке, — сказала Валери, стараясь не смотреть на Коула. — Просто легкое недомогание. Не о чем беспокоиться.
Перед ней появилось бледное лицо Эдварда. Она нашла в себе силы позлорадствовать в душе: что бы там ни говорил младший из братьев, свою сестренку он обожал и страшно боялся, что с ней что-нибудь приключится.
— Вот вода. — Он протянул ей стакан.
— Спасибо, — пробормотала Валери и сделала глоток. — Я бы предпочла чашечку крепкого кофе. Наверное, у меня упало давление — отсюда и обморочное состояние. Ох, меня все еще мутит…
— Ты беременна? — вдруг спросил Коул.
Валери, Эдвард и Арнольд ошарашенно уставились на него. Трудно было сказать, кто удивился больше остальных.
— Ты вообще о чем? — спросила она.
— О твоем недомогании.
Арнольд повернулся к ней и стиснул ее руку.
— О, Валери! Почему ты мне ни о чем не сказала?
— Я не беременна! — громче чем ей хотелось бы воскликнула она. — Что за чушь?!
— Иногда из-за того, чем вы с Арнольдом занимаетесь по ночам, появляются дети, — усмехнувшись, сказал Эдвард.
На сей раз Валери бросило в жар, а на ее бледных щеках появился румянец. Она с удовольствием запустила бы стаканом в братца, но не хотела еще сильнее себя скомпрометировать в глазах Коула. Он не дурак и может догадаться, почему на самом деле ей вдруг стало плохо. Вместо этого она смерила Эдварда ледяным взглядом и прошипела:
— Идиот — твое второе имя.
— А что не так?
Наконец до Эдварда дошло, за что Валери на него так рассердилась. Он тоже страшно покраснел, осознав свою бестактность, и поспешил ретироваться, сказав, что принесет всем кофе.
Валери покосилась на Коула, который сидел напротив и просматривал меню. Ах, знать бы, о чем он думает! Ох уж этот Эдвард, ну какая сила вечно тянет его за язык? Какое ему вообще дело, с кем и когда занимается сексом сестра? Коул тоже хорош — взял да и предположил, что она беременна.
Чтоб вы все провалились! — подумала Валери.
— Тебе лучше? — спросил Арнольд, про которого она успела забыть.
— Гораздо лучше, — буркнула она. — Можешь встать с колен, запачкаешь брюки.
Она заметила ухмылку, скользнувшую по губам Коула. Вряд ли его рассмешило описание какого-нибудь блюда. Он наверняка насмехался над ней, Валери!
— Вот и кофе. — Эдвард лично принес поднос с чашками.
— А что, официантов в этом кафе нет? — ехидно спросила Валери, решив хоть на ком-то сорвать свою злость.
— А чем я плох? — пошутил Эдвард и выпятил грудь. — Из меня получился бы отличный официант.
— Тебя уволили бы в первый же день. Посмотри, ты пролил как минимум половину кофе из каждой чашки.
— Первый блин комом, — миролюбиво произнес Эдвард, усаживаясь за столик.
— Валери, ты точно не хочешь мне ничего сказать? — улучив момент, прошептал ей на ухо Арнольд.
— Я не беременна, — повторила она устало. — Можешь поверить мне на слово.
— Но…
— Никаких но. И хватит уже об этом.
— Коул, когда ты приехал? — громко, отвлекая на себя внимание, спросил Эдвард. — Мы сто лет не виделись. Почему ты не позвонил, не сказал, что ты здесь?
— Я прилетел в Мемфис вчера поздней ночью. И конечно собирался заехать к вам в гости, но мы очень кстати встретились в этом торговом центре.
Валери вздохнула. Ну почему из всех торговых центров Коул выбрал именно этот? И почему оказался на одном этаже с ней, когда она уже собиралась уходить? Последние пять лет Коул жил и работал в Токио, приезжая в родной город в лучшем случае лишь раз в году. Братья всегда встречались с ним, но Валери узнавала об этом лишь спустя какое-то время. Она никогда не расспрашивала об этих встречах, хотя ее уже давно начало раздражать их желание опекать ее от всех неприятностей, к коим они относили и появление Коула. Джаспер и Росс считали, что сестренка до сих пор болезненно относится ко всему, что связано с ее юношеской любовью. Она изо всех сил старалась доказать, что это не так, хотя братья были недалеки от истины. Эмоции притупились, но не исчезли. Как и боль, которая, как оказалось, пряталась глубоко внутри и ждала своего часа. Сегодня Валери поняла, что ее сердце кровоточит, как и прежде. Рана затянулась, но снова начала ныть, стоило ее случайно затронуть.
— Надолго к нам? — продолжал свои расспросы Эдвард.
— На этот раз да. Пробуду здесь как минимум месяц.
— Вот здорово! Джаспер и Росс ужасно обрадуются…
Валери сделала вид, что ищет в сумочке упаковку бумажных платков. Целый месяц! Она готова была держать пари на что угодно, что увидит Коула еще не раз. Сбежать, что ли, куда-нибудь на время? Однако ей придется что-то выдумывать, чтобы объяснить Арнольду, чем вызван столь внезапный отъезд. Куда как проще было бы взять его с собой. Однако он ни за что не согласится. Помимо невесты у Арнольда была еще одна жгучая страсть — его работа. И Валери не могла сказать точно, кого он выберет, поставь его перед выбором.
— Мне уже намного лучше, — тихо произнесла она, обращаясь к своему жениху. — И я очень хочу к тебе домой.
— Конечно, любовь моя, — улыбнулся Арнольд. — Хочешь, я донесу тебя до машины на руках?
— Нет, спасибо, — сухо ответила она. — Я терпеть не могу, когда со мной обращаются, как с ребенком.
Валери снова лукавила. Предложи ей то же самое Коул, она не задумываясь сказала бы «да».
— В таком случае уходим прямо сейчас, — кивнул Арнольд и объявил, чуть повысив голос: — Мы уезжаем.
— Приятно было познакомиться, — привычной скороговоркой выпалил Коул.
— Ох, что это я! — вдруг хлопнул себя по лбу Эдвард. — Какое там приятно? Вы же не знакомы! Я не успел вас представить друг другу.
Валери вскочила на ноги. Да неужели ей никогда не удастся выбраться из этого злосчастного торгового центра? Сейчас мужчины затеют обмен вежливыми фразами, затем решат выпить еще по чашечке кофе, а потом… Потом Валери сойдет с ума!
— Коул Ларсен, Арнольд Бартон, — быстро произнесла она. — Вот вы и знакомы. Мне опять становится плохо. Я хочу на свежий воздух, так что давайте уже прощаться.
— Увидимся! — равнодушно произнес Коул, махнув ей рукой на прощание.
Валери скрипнула зубами, бросилась к выходу и так сильно впилась ногтями в руку Арнольда, которого потащила за собой, что тот от боли шепотом выругался.
— Прости, — сказала она, виновато глядя на него. — Я испортила чудесный день.
Он недоуменно взглянул на нее.
— Ты не виновата, что тебе стало плохо. Я вовсе не сержусь на тебя, милая!
