Норман с шипением втянул в себя воздух, мысленно обозвав ее теперь уже не стервой, а ведьмой. Маленькая недотепа переродилась в сексуальную особу. Однако он предпочитает пышные формы необычайно сладострастного тела, которое принадлежало ему те недолгие мгновения, когда коктейль из медицинских препаратов и солидной дозы спиртного лишил его самоконтроля, свойственного взрослому человеку.
Воспоминания о той удивительной ночи, которые он на протяжении семи лет беспощадно подавлял в себе, просочились в воображение, и Норман залпом осушил бокал с вином, жалея, что под рукой нет чего-нибудь крепче.
— Вообще-то отсутствием аппетита я не страдаю, уверяю тебя, — вальяжно протянула она. — Просто теперь не ищу в еде утешения, только и всего.
Логичное объяснение, вынужден был признать Норман. В детстве и отрочестве Алисия была обречена на унылое одинокое существование без материнской любви. Учиться ее отправили в пансион и не особенно звали домой на время каникул, советуя не отказываться от приглашения школьной подруги погостить в ее семье. А все потому, что элегантная Филлис не желала, чтобы неуклюжая дочь путалась под ногами, мешая ей наслаждаться удовольствиями новой обеспеченной жизни.
Помнится, как-то летом он приехал в Мэлверн на выходные, в субботу утром, и нашел Алисию в кухне, где та сидела, вся пунцовая от стыда, рот в крошках. В то время как миссис Фирс отчитывала ее за то, что она опустошила целое блюдо со свежеиспеченными булочками.
Норман не желал вспоминать, как тогда защемило от жалости его сердце, как судорожно пытался придумать, чем бы отвлечь ее от унизительной сцены, и в итоге предложил прогуляться вместе с ним по полям, сославшись на то, что ему необходимо размяться после долгого сидения в автомобиле. Он ничего не желал помнить о ней.
Сам виноват, ругал себя Норман. Что называется, напросился. Нечего затрагивать такие личные темы, как ее привычки в еде. Кто тянул его за язык? В руках себя надо держать.
— Все верно. Ладно. — Он бесстрастно, в нескольких словах, ввел ее в курс дела относительно предстоящей траурной церемонии и, не меняя тона, добавил: — Поскольку на похороны матери приехать ты не соизволила, полагаю, сейчас ты здесь только потому, что отчим обсуждал с тобой завещание. Как бы то ни было…
— Не так быстро! — Алисия вскочила на ноги и со стуком поставила почти пустой бокал на стол. Выражение холодной невозмутимости слетело с ее лица. — Во-первых, — начала она, глядя на него сверху вниз, — я была в командировке и не знала о смерти Филлис, пока Леон не прилетел в Бостон через день после похорон. Так что язвительные реплики оставь при себе. А что касается второго замечания, твоя догадка ошибочна: Леон никогда не обсуждал со мной ни своего завещания, ни своего финансового положения.
— Нет? — Черная бровь резко изогнулась, холодные серые глаза наполнились цинизмом. — Что же в таком случае вы обсуждали за обедом во время ваших теплых встреч? На ответе я не настаиваю. Кстати, — продолжил он сухо, с полнейшим безразличием в голосе, — тебе известно, что он сохранил все письма, которые ты присылала ему из Бостона?
Что, черт побери, он имеет в виду? Алисией овладели дурные предчувствия. Похоже, она оказалась права: Леон не сознался в своей подлости. И Норман теперь думает — впрочем, как и тогда, — что она с готовностью бросается на всякого, кто носит брюки.
Столько лет она выжигала в себе всякие чувства к нему и была уверена, что ей это удалось. Единственное чувство, до которого она способна снизойти во всем, что касалось его, — это равнодушное презрение. Он не достоин даже ее гнева.
Вновь овладев собой, Алисия ответила:
— Раз ты нашел мои письма, значит, наверняка знаешь их содержание. Должно быть, через лупу читал, не иначе.
А вдруг и вправду читал? Что с того? Это были дежурные отписки, и то немногочисленные. Она писала, потому что испытывала жалость к одинокому старику, снедаемому угрызениями совести, и потому что ей казалось невежливым не ответить хотя бы пару раз на дюжину его посланий.
Однако Норман не сказал, читал ли он ее письма. Ну и черт с ним. Что бы он о ни думал, его мнение ей глубоко безразлично.
— Забудь об этом. — Он наполнил ее бокал, всем своим видом показывая, что разговор о письмах ему наскучил. — Садись и пей вино. Если ты и впрямь не знакома с завещанием, я расскажу, о чем идет речь.
Алисия, чуть пожав плечами, взяла бокал, но не села. Прошло то время, когда она по его приказу, не раздумывая, ступила бы даже на раскаленные угли. Она неторопливо прошествовала к окну и, раздвинув тяжелые вишневые портьеры, уставилась на звездное небо. На улице свирепствовал мороз, но атмосфера в столовой была куда холоднее.
— Все, чем он владел, переходит к тебе, — деловито начал Норман. — Как тебе известно, женившись на твоей матери, он продал свою компанию, — я ему сразу сказал, что операции с недвижимостью меня не интересуют. Вырученные средства были выгодно размещены, так что он оставил после себя весьма пузатый портфель ценных бумаг. Инвестиции приносят неплохой доход, что позволит тебе, если захочешь, навсегда забыть о работе. Разумеется, этот дом и все, что есть в нем, тоже принадлежит тебе. Насколько я могу догадываться, жить ты здесь не станешь — очевидно, продашь особняк.
Норман не сводил с нее пристального взгляда. Ее профиль, четко вырисовывавшийся на фоне ночного неба, казалось, был высечен из мрамора. Никакой реакции. Ни тени восторга от столь щедрого дара. Ни проблеска алчности в глазах. В отличие от маленькой Алисии, прозрачной, как ключевая вода, эта новая, повзрослевшая, не раскрывает своих карт.
В нем невольно пробудилось уважение, но он отмахнулся от нежеланного чувства, гадая, удастся ли ему пронять ее следующим заявлением.
— Поскольку Леон не оставил распоряжений насчет прислуги, я посоветовал бы выделить содержание для миссис Фирс, если ты все-таки решишь продать поместье после официального утверждения завещания. Она, конечно, зануда, но экономка отличная и всегда, сколько я себя помню, служила в доме верой и правдой. В ее возрасте ей вряд ли удастся найти приличную работу с проживанием. Подумай об этом. Ну и, разумеется, Мартин. Он за смехотворно мизерное жалование батрачит в нашем саду вот уже тридцать с лишним лет. Правда, у него с женой есть маленький коттедж, поэтому он в более выгодном положении, чем миссис Фирс. Однако я все же считаю, что Мартин заслуживает благодарности.
Реакции он добился, что неопровержимо доказывало, — если ему вообще требовались доказательства, — насколько хорошо он изучил ее. Алисия медленно повернула голову, остановив на нем холодный взгляд золотистых глаз: тонкие ноздри чуть раздуваются, кончики губ презрительно опущены.
