class="p1">— Тебе ли ее не знать, — отмахиваюсь и опрокидываю в себя остатки виски. — Слушай, мне нужно кое-что пробить. Ребенка Огневой в офис не просто так притащили, надо выяснить, кто это сделал.
— Камеры смотрел?
— Ни одна не работала. Среди охранников крыса завелась, этим бы тоже неплохо заняться.
— Да, займусь. Пацаны у меня проверенные, быстро вычислят. Давай, еще ментов пробьём, могли быть ряжеными.
— Да, надо бы.
Киваю другу и какое-то время мы сидим молча, каждый погруженный в свои мысли.
— Что будешь делать с Огневой? — первым нарушает молчание Динар.
— А надо что-то делать?
— Нет, ну… Может, последить за ней? По-любасу ведь неспроста объявилась.
— Да пусть даже неспроста, плевать. Главное, что разобрались и свалила.
Говорю это, а сам понимаю, что на душе совершенно другое настроение.
И его цвет даже не синий, он черный, как тьма.
Потому что мне не плевать! Мне снова впрыснули рыжий «яд», от которого мозги поехали.
— Как знаешь. — Дин пожимает плечами, но я замечаю его пристальный взгляд, а потом он вовсе выдает вопрос на «миллион». — Кстати, Ман, ты уверен, что ребенок не твой?
К-к-комбо, мля!
Впервые я не знаю, что ответить другу.
Точнее, знаю, но если расскажу о своем недуге и Багиров начнет меня жалеть, то это… все, вилы просто.
Не, последнее, что мне нужно от Дина — это жалость. Он, конечно, нормальный мужик, лишнего не спросит и все такое, только это не та тема, которую я хочу обсуждать с кем-либо, даже с ним.
Не хочу терять друга, поэтому…
— Да, уверен, ребенок — не мой.
А в душе гадство творится.
Я понимаю, что все, абсолютно ВСЕ бы изменилось, если бы эта малышка оказалась моей дочерью…
ПОЛИНА
— Какие-то проблемы?
Нет, если этот малолетний сноб думает, что может вот так с порога полить грязью место, где я живу, то он очень сильно ошибается.
— Думаю, что у вас они точно есть. — Улыбается так нахально, что хочется съездить ему по смазливому лицу. И не один раз.
Да и вряд ли одного раза будет достаточно.
Я уже хочу сказать ему, чтобы следил за своим языком, как вдруг раздается звонок его сотового, и он, мимоходом взглянув на экран, тут же передает мне трубку.
— Возьмите, мама звонит, хочет с вами перетереть что-то, — говорит Багрянцев, когда я стою столбом и не реагирую на его действия. — Ну?
— А… Да, конечно. Слушаю?
— Полина, здравствуйте. Я только хотела убедиться, что Тёма таки доехал до вас и никуда не свернул. Вы, пожалуйста, позвоните мне сразу, как закончите, хорошо? — последнею фразу Мила Захаровна произносит чуть тише, наверное, не желая, чтобы сын услышал.
— Да, хорошо.
— Все, отключаюсь.
— Получили ценные указания? — спрашивает Артём, когда я передаю ему телефон.
Его усмешка ясно дает понять, что мне не стоит ждать легких занятий и полного взаимопонимания.
Ну это мы еще посмотрим. Мое английское кунг-фу против его юношеского максимализма.
— Обувь снимай и проходи. — Игнорирую его вопрос и, не дожидаясь ответной реакции, иду в сторону нашей маленькой гостиной, где и собиралась проводить занятия.
По пути заглядываю в спальню, проверяю все ли в порядке с Каришкой — та сладко спит, выронив изо рта соску. Отлично, значит, время у нас есть.
Артём следует за мной, и у него на лице написано, что наша с Васей квартира для него кажется чем-то вроде клоповника.
Мажор фигов!
— Выполнишь пару заданий, чтобы я определила твой уровень английского.
Раскладываю перед Багрянцевым заранее приготовленные распечатки с тестами, которые он окидывает брезгливым взглядом.
Боже, дай мне сил и терпения! Так бы и огрела этого несносного мальчишку по его пустой голове.
— Ты меня понял? — повторяю свой вопрос на английском.
— Я два года жил с отцом в Лондоне, как вы думаете, какой у меня уровень языка? — Артём вальяжно усаживается в кресле, явно чувствуя себя хозяином ситуации.
— Отлично, тогда тебе не составит никакого труда пройтись по этим тестам.
— Я не собираюсь зря терять время. И вообще, сдался мне ваш английский…
— Слушай меня сюда, — перебиваю его, понимая, что почти готова отказаться от этой затеи с уроками, но держусь из последних сил. — Я не в восторге от того, что мне приходится нянчиться с таким товарищем как ты и была бы моя воля — я бы тебя и за порог своей квартиры не пустила. Но твоя мама платит мне за твое обучение, поэтому нравится тебе или нет, я буду отрабатывать деньги по полной программе. Или я могу прямо сейчас позвонить Миле Захаровне и всё отменить, тогда вали на все четыре стороны!
Не знаю, что именно подействовало на Багрянцева — упоминание матери или моя гневная речь, но с его лица как по мановению руки пропадает бесящая ухмылочка, а сам он тянется к заданиям.
— Я рада, что мы друг друга поняли.
Как ни странно час наших занятий пролетает очень быстро и незаметно. Несмотря на всю свою напыщенность и наглость, Багрянцев оказывается довольно-таки старательным учеником.
И да, уровень английского у него весьма приличный. Именно устная речь, а вот с письмом — беда просто. Ошибка на ошибке, как будто пишет совершенно другой человек.
— Я дислексик, — нехотя делится Артём, стоит мне сказать об этом вслух.
А у самого моментально краснеют скулы и кончики ушей.
Кажется, что это для него больная тема. И мне даже немного жаль его…
— Ничего страшного, подберу под тебя специальную методику, главное заниматься почаще.
…Но эта капелюшка жалости тонет в пучине моего негодования, едва слышу от него:
— Так и скажите, что бабок хотите побольше срубить.
Тут я реально тянусь к толстенному словарю, лежащему на краю стола, потому что… Ну нельзя так себя вести! Нельзя быть такой заносчивой задницей в свои семнадцать лет! Откуда в нем столько злости?
Хотя… может, это во мне злость так реагирует на каждое его слово, а? Пусть себе выпендривается, мне просто нужно относиться к нему как к «просто» работе.
И это реально помогает. Перестаю реагировать на его слова, и в какой-то момент даже ловлю себя на мысли, что все не так плохо, как казалось на первый взгляд.
Каришка спит, служба идет.
