что ты имеешь в виду под детским?
- Ну, наивность некоторая присутствует. Восторженность. Безоглядный, бескрайний оптимизм...
- А ты считаешь, что взрослый человек обязательно должен быть мрачным, как ты?
- Все взрослые такие. Ты сама посмотри.
- Мои родители не такие. Ну, только когда уставшие. А так - они очень жизнерадостные.
- Твои родители - не показатель.
- Мои родители как-то выживают, с восемью детьми, значит мне одной это и подавно под силу.
- А мне всё-таки кажется, что тебе нужна защита. Какой-то сильный человек рядом.
- Тогда я точно сама сильной не стану.
- А ты хочешь стать?
- Конечно!
- Но это будешь уже не ты...
- Я - это не кучка ярлыков. Я - это сознающая душа, а характер можно перекраивать, суть от этого не меняется. Так папа говорит.
Паша одновременно устало вздохнул и умилённо ухмыльнулся. Это вместо "Какая же ты странная!"
Мы не стали пересматривать фильм с середины - промотали на финал, узнали, чем всё кончилось, и пошли на кухню реанимировать пиццу. Получилось это довольно легко: мы согрели тесто в тёплой воде, а потом извлекли из пакета и добавили муки. Оно стало мягким, но не липким. Ещё немного потомилось на батарее, поднялось, а потом пошло в дело.
- Классно это всё у тебя получается! - заявил Паша, глядя, как я намазываю основу кетчупом. - Знаешь, я думаю, немного девочек в твоём возрасте умеют вот так готовить и вообще по хозяйству шуршать...
- И что? Значит, меня нужно заточить в доме, чтобы я сидела там и воспитывала детей?
- Вовсе нет! Я и близко такого не говорил.
- Да, извини, это папа у меня такую пропаганду ведёт. Я немного устала отбиваться. Он считает, что главное для женщины - семья. Я очень люблю папу и уважаю его мнение, но разве это не странно - употребить свою жизнь на то, чтобы дать жизнь другим, и так по цепочке? Мне кажется, где-то тут теряется смысл этой жизни...
- Да, пожалуй, ты права. Честно сказать, я вообще не вижу особого смысла в заведении детей. Но, может, потом когда-нибудь мне захочется, все же взрослые их заводят.
- Вовсе нет. Есть люди, которые принципиально отказались от родительства.
- Они тоже странные! - улыбнулся Паша, а потом спохватился: - То есть, не тоже, а просто - странные.
Я хихикнула:
- Да ладно, тебя всё равно уже засекли!
- Чёрт! Надо совсем избавляться от этого слова в своём лексиконе...
Пицца получилась довольно вкусной. Мы провозились с ней долго и успели проголодаться, поэтому поели с аппетитом. А потом я засобиралась домой, а Паша принялся меня отговаривать:
- Давай ещё фильм посмотрим!
- Я столько фильмов не смотрю подряд. Мне надо тот сначала переварить.
- Тогда давай поиграем. У меня настолки есть.
- Паш, да мне уроки ещё надо делать...
- О, давай вместе!
- А у меня всё дома.
- Сходим заберём.
- Это долго.
- Значит, у тебя сделаем.
- Там даже присесть негде вдвоём, всюду дети.
- Залезем на чердак...
- Паш...
- Злат... ну не уходи!
- Вот уж не думала, что ты скучаешь в одиночестве. Ты же книги любишь читать и, что там... с друзьями играть по сети.
- Всё надоело, кроме тебя. Оказывается, без живого друга трудно существовать. Кто бы мог подумать!
Я вздохнула:
- Ладно... давай историю вместе сделаем, там устно.
- Бинго!
Мы выучили тот параграф чуть ли не наизусть, а потом ещё почитали статьи по теме в интернете. Пятёрка на завтрашней самостоятельной нам явно была обеспечена...
- Ну я пойду.
- Погоди. Математику на черновик решим, а дома перепишешь...
Но тут явился его отец, и мне таки удалось улизнуть. Ну как, улизнуть - Паша, конечно, пошёл провожать. Всё это было ужасно приятно: его внимание, забота, нежелание отпускать... но у меня ведь есть и другие обязанности в жизни, кроме дружбы с ним.
Домашние дела сразу затянули - я об оставшихся уроках вспомнила уже перед сном и ужаснулась: оказывается, нужно было решить кучу примеров. Эх, надо было послушать Пашу и остаться делать с ним домашку..! Но заглянув в смартфон, я обнаружила там сообщение от своего друга с фотографией черновика по алгебре.
Утром он встретил меня прямо у дома и во время приветствия почему-то взял за руку. Не за правую, а за левую - как будто собирался держать её во время ходьбы, но потом всё-таки отпустил. Извлёк из своего рюкзака маленький блестящий пузатый пакетик и вручил мне, а мою сумку забрал:
- Ты забыла у меня конфеты!
- А, точно... ты их принёс?
- Только одну, полакомиться перед занятиями. Остальные потом заберём, после уроков зайдём ко мне.
- А почему не принёс сразу всю коробку?
- Помнётся же, Злат! Понимать надо, не маленькая уже.
Нам было ужасно смешно всю дорогу до школы, мы хихикали без конца. Там, правда, веселья поубавилось, по известной причине, но мы всё равно то и дело переглядывались, и этими взглядами передавали друг другу по кусочку хорошего настроения. А после химии учительница попросила нас отнести в лабораторию колбы с реагентами (мы были самые ответственные и аккуратные, по её мнению), и это тоже как будто ещё немного сблизило нас. Мы шли по коридору, уже нисколько не стесняясь касаться друг друга руками, боками, спинами, локтями... Мы помогали друг другу перехватывать колбы поудобнее и одновременно дурачились, пока внезапно не услышали доносившийся из-за угла негромкий разговор. Беседовали наши учителя: Василий Иванович - по трудам и Елизавета Николаевна - по математике. Чтоб вы понимали, давно и глубоко женатые люди (не друг с другом).
- Лиза, ну прекрати, ну какой смысл бегать от себя? - он.
- Вась, ну причём тут я? А дети? А люди что скажут? Да разве можно?.. - она.
- Да плевать на них, я что теперь должен всю жизнь с нелюбимой грымзой жить, когда меня любит прекрасная женщина, и я её люблю..?
Не сказала б я, что Елизавета Николаевна так уж прекрасна... добрая - это да. Учит хорошо, ну, на мой взгляд, но полновата и лицо простонародное... Однако любая измена возмущала мою честную натуру до глубины души, и я уже раскрыла рот, чтобы... Что? Не знаю точно. То ли крикнуть, то ли раскашляться, чтобы эти бесстыдники хотя бы постыдились...
