id="id12">
Он оставил на подоконнике сигареты, и Эля вытащила одну из пачки. Чиркнув зажигалкой, она вдохнула. С непривычки в глазах помутнело. Сделав еще пару неумелых затяжек, она ощутила головокружение. Недокуренный огрызок так и остался лежать в пепельнице.
Внизу, у фонарного столба, резвились собаки. Они поочередно задирали задние лапы, помечая территорию, облаивая невидимых глазу чужаков, ведя беседу на своем животном диалекте.
Широкий подоконник целиком умещал её исхудавшую фигуру. В приоткрытую форточку лился солнечный свет. Зачатки весны наблюдались повсюду. И высокое дерево, точно хвастая обновкой, тянуло к стеклу свои набухшие почки. Ей так захотелось выйти наружу, вдохнуть полной грудью и идти, куда глаза глядят. Не озираясь по сторонам, не боясь оказаться замеченной!
«Его доброта не безгранична», — думала Эля, понятия не имея, куда ей деться. Родители вскоре забьют тревогу. Ей на руку их неведение! По крайней мере, так она сумеет их обезопасить. Друзей, которым можно довериться, у неё не нашлось. И при всем «богатстве выбора» выходило, что самым близким человеком для нее оказался посторонний мужчина?
Птицы за окном затянули свою весеннюю песню. Ей тоже захотелось взлететь. Чтобы смотреть на мир с высоты! Хотя, даже в этом случае есть риск быть пойманной каким-нибудь умалишенным коллекционером.
— Все хорошо? — Вадим застыл в дверном проёме.
Эля не обернулась, а так и осталась сидеть, прижимаясь лбом к холодному стеклу.
— Эй, — позвал он, и подошел ближе.
— Отвези меня куда-нибудь, — тихо проговорила Эля, — Я не могу больше дома.
— Не вопрос! Куда поедем? — с наигранным энтузиазмом произнес Вадим.
— Туда, где нас не найдут, — отозвалась она.
Он всерьез задумался, перебирая в уме варианты:
— Знаю я одно местечко!
Она спрыгнула с подоконника и устремила на него свой доверчивый взгляд. Невыносимая нежность к этой девушке захлестнула его с головой. И он с трудом удержался, чтобы не привлечь её к себе. «Рано! Слишком рано!», — думал Вадим, до ломоты в суставах, сжимая пальцы…
Холодный ветер облизывал бледные щеки, трепал прижатые вязаной шапкой волосы. Запакованная в одежду «оверсайз», Эля не ощущала холода. Пейзажи мелькали, сменяя друг друга. Неопрятная городская грязь, обнаженная весенним паводком, бесстыдно грелась под солнцем. Певучие ручейки, стремясь обогнать друг друга, бежали вдоль обочины, то разветвляясь, то вновь сливаясь воедино.
— Это намек? — уточнила она и сползла с мотоцикла.
В свете дня ветхий бетонный мост утратил свою загадочность. Находиться здесь вновь было странно! И воспоминания позорным багрянцем залили щеки.
— Почему? — удивился он.
— Привез меня сюда, чтобы избавиться, — добавила Эля.
— Да, — хмыкнул Вадик, — но сначала я тебя накормлю!
Она подняла руку, заслоняя глаза от весеннего солнца:
— Ты прихватил с собой ту железяку?
— Какую? — нахмурился он.
— Ну, ты обещал мне, помнишь? Сказал, что мой булыжник никуда не годится.
Он рассмеялся, вспоминая.
— Смотри, лёд растаял! — она приблизилась к краю моста.
— Отойди! — попросил Вадим.
— Боишься, что спрыгну? — поддразнила Эля.
Блестящие и зеленые в тон куртки, глаза девушки смеялись. И он, в который раз восхищенный её красотой, улыбнулся в ответ.
— Ты, наверное, думаешь, что я совсем того? — она покрутила пальцем у виска.
— Нууу, есть немного, — признался Вадим.
Он вынул из багажника термос. Приобретенная по дороге шаурма, наравне с горячим чаем, дымилась, испуская неземной аромат, заставляя рот наполняться тягучей слюной. Эля отгрызла солидный кусок и блаженно прикрыла глаза.
Ей и вправду было хорошо. И одновременно страшно! Хотелось продлить их знакомство. Еще совсем немного задержаться рядом с ним, с человеком, который своим молчаливым участием изменил её жизнь. Но, чем больше она узнавала Вадима, тем сильнее боялась навлечь на него беду.
— А сколько тебе лет? — спросила Эля.
— Тридцать три, — ответил он.
Сочетание этих цифр подействовало на неё странным образом. «Мистический возраст», — прозвучал в голове голос Кирилла. По спине пробежал холодок, и ей показалось, что где-то здесь, в чаще соснового леса его глаза следят за ней…
— Все нормально? — с тревогой произнес Вадим.
— Да, — кивнула она.
Он достал из кармана конфету.
— С мясом? — нахмурилась Эля, беря угощение.
Веселое парнокопытное на обертке беззаботно жевало траву.
— Говядина, — предположил Вадим.
Она перевела взгляд на остатки шаурмы в своей руке и рассмеялась.
Сытный ужин на свежем воздухе окончательно убедил Элю в том, что самоубийство — не выход. Мир вокруг распахнул свои объятия и показался ей таким гостеприимным!
Вадим любовался пейзажем, сдабривая только что съеденный фаст-фуд табачным дымом.
— А ты один в семье? — поинтересовалась она. Не из праздного любопытства, а искренне желая узнать его получше.
— У меня была сестра, — спустя пару глубоких затяжек ответил он.
Эля притихла, стесняясь ворошить чужое прошлое. Он тяжело вздохнул и отправил сигаретный окурок вниз по течению. «Расскажи ей», — подумал Вадик, понимая, что от правды уже не спастись.
— Её убили! На пятом месяце беременности столкнули с лестницы, — проговорил он и замолчал.
Эля очнулась, как будто внутри её подсознания зажегся свет. Что-то отчаянно знакомое послышалось ей в этой фразе.
— А… как её звали? — тихо спросила девушка.
Она зажмурилась, как будто, уже заранее зная ответ.
— Альбина, — ответил Вадим, — в девичестве Игнатьева.
Эля сжалась в комок, отступила на шаг от него. «Так вот почему?», — она закусила губу, ощущая, как вспыхнувшая внутри надежда обрывается и с грохотом несется вниз. Он замолчал! И это молчание лишь укрепляло её уверенность в том, что все не случайно.
Эля метнулась в сторону так стремительно, точно испуганный бельчонок спешит дать дёру вверх по древесному стволу. Говоря об этом, он и подумать не мог, что так сильно испугает её.
— Эля! — крикнул Вадим и бросился следом.
Ему не составило труда догнать её. А вот усмирить…
— Отпусти меня! Отпусти! — перемешанный со слезами её крик болью отзывался внутри.
Терпеливо снося удары, Вадим ждал, когда этот гнев иссякнет. Обессиленная, Эля обмякла в его руках. Вероятно, слишком устав от борьбы.
— Ты не убьешь меня? — голосом, полным надежды, спросила она.
Он коснулся её волос, стянул с головы съехавшую на бок шапку. Глаза её блестели от слез.
— Нет! — прошептал он так отчаянно, пытаясь в одно это слово вложить все то, что чувствовал к ней.
Во взгляде девушки читался испуг, но уже не в силах сдержаться, Вадим приник к её губам. Сухие от ветра, они распахнулись. И он запечатал их самым нежным и горячим поцелуем, на который был только способен.
Она смотрела Кириллу в глаза, чувствуя, как член мужчины терзает её плоть изнутри. Стоит заметить, его «заместитель» отличался выдающимися природными данными.
— Представляй,
