— Я тебя понял.
Мы рассмеялись, сами не зная чему. Наверное, потому что мы идём вместе и болтаем, и это новогодняя ночь.
— Если честно, я раньше просто думал о том, где можно побольше заработать. Отец внезапно умер, а мама не могла выйти на работу, да и работать тут негде, вот и пришлось после школы быстро соображать, — признался я.
— А если бы не это, кем бы ты хотел работать?
— Ты будешь смеяться, — ответил я.
Она, смеясь, отрицательно покачала головой, и я продолжил:
— Люблю готовить, даже мечтал стать шеф-поваром, открыть ресторан.
Она округлила глаза:
— А ведь правда, у тебя хорошо получается, мясо и пирог — объеденье. И в Липецке ты на глаз определим, что не так с рецептом. Слушай, в может, ты в наши пекарни пойдёшь работать? — сказала она радостно.
— Может, и пойду, — ответил я.
Потом огляделся: мама с братьями домой пошли. И не заметил когда. Ну, я и решил провести «экскурсию» по родному селу. Не знаю, что на меня так действовало: новогодняя ночь, родной дом или влюблённость… такой красноречивый стал. Все показываю. Вот школа наша девятилетка, а вот дерево, с которого упал в пять лет. А тут у нас дикие яблоки летом растут, тут поле, клуб. Показывать особо нечего, все в запустении. Не такое, как в моем детстве. А для неё это вообще, наверное, глупости. А я все рассказываю. Она вроде кивает и слушает. И так внимательно слушает и смотрит, что я напрочь забываю, кто она такая. И под очередной звук салюта притягиваю ее к себе одним быстрым рывком и целую так нежно и одновременно с этим неистово, как ещё никого никогда не целовал.
Поцелуй длится все то время, пока петарды взлетают в небо. Раз — прикосновение губ и взрыв в небе. Второй раз — ещё один бах. И третий, четвёртый. Не считал, сколько всего раз взрывалось в небе, куда там считать, когда такое происходит. Когда она отстранилась, стало темно и тихо. Закончился поцелуй.
Она, кажется, что-то говорила, а я не мог понять ничего, все смотрел на ее губы — какие это губы, как будто только созданы для того, чтобы их целовать. Внутри все ещё взрывался фейерверк, хотя на небе было тихо.
София
Этого не должно было произойти. Я потеряла бдительность. Он меня поцеловал, а я даже не пыталась этому противостоять!
Меня пугает, что с каждым днём, находясь рядом с ним, я все больше как будто отдаляюсь от себя. Перестаю себя контролировать.
Целоваться с Петей. Это ж надо такому случиться.
Мне от этого одновременно как будто и стыдно, и радостно.
И я не могу разобраться в себе. Отчего я радуюсь?
Ладно, если честно, я радуюсь, что он влюблён в меня. Теперь это очевидно. Я поняла после его поцелуя. По тому, как он целовал, как будто не мог надышаться, по тому, как смотрел на меня после и никак не мог очнуться.
А я ему сказала: «Давай забудем то, что случилось». Не уверена, что он понял.
Я и сама себя не поняла.
Ведь мне понравилось. Понравилось, как сердце бьется быстро-быстро и как меня согревает одно его присутствие. И его губы… Я бы не хотела забывать наш поцелуй. Но вынуждена сказать так.
И как ещё мне поступить? Не могу же я с ним встречаться? Что скажет отец? Не то что бы для меня были важны установки, но я просто думаю, когда мы вернёмся в Москву, вся эта зимняя сказка исчезнет, мы станем прежними, я стану прежней, а Пётр останется таким же — моим водителем. Хотя после этого как он будет со мной работать?
На следующий день полдня его не было видно: он ездил насчёт машины, скоро должны были починить. Я даже ещё успевала на Бали, только мне уже туда не хотелось…
Когда он вернулся вечером, сам первый предложил мне прогуляться и поговорить.
Как только за калитку вышли спрашивает:
— Так и будешь делать вид, как будто ничего не произошло?
Смелый какой стал, говорю ему:
— А ты что предлагаешь?
— Сонечка, — шепчет и хватает меня за руку, пытается обнять.
— Не надо меня так называть, никому нельзя меня так называть, — злюсь, и мое тело сжимается. Не помню, говорила ему или нет, но так меня называла только мама. И точно так же, как он, ласково.
— Прости, София, буду называть тебя, как хочешь, ты дашь мне шанс?
Смотрю на него, он без очков, глаза у него зелёные, смотрят на меня внимательно, весь мир вокруг застыл. Я посмотрела на его губы и вспомнила вчерашний поцелуй. Захотелось ещё раз это почувствовать. Но вместо этого я отстранилась и спрашиваю:
— Машина готова? Я должна вернуться домой.
Он больше не смотрит на меня. Сжимает кулаки и тихо говорит:
— Готова, только вот ещё я должен предупредить. Я сначала не мог вспомнить, где видел тот номер машины, когда тебя хотели похитить, а потом вспомнил — это твой ухажёр, из клуба, довозил тебя тогда. Я запомнил номер, советую держаться от него подальше.
— Что ты говоришь, ты про Марка что ли? Стой, а откуда ты знаешь про то, что он довозил меня из клуба?
Пётр молчит. А я продолжаю:
— Ты что, следил за мной? И кто тебе такое право дал? Это же ненормально!
Разворачиваюсь и иду домой, ну то есть к нему домой. А он догоняет меня и хватает за руку.
— Постой, твой отец просил меня следить за твоей безопасностью.
— Ах, вот значит, как, что я ещё не знаю? — меня сильно злит все это, я-то думала, что он такой обычный парень, без скелетов в шкафу, а даже он от меня что-то скрывает. И папочка тоже хорош, приставил ко мне охрану за моей спиной, как будто мне пять лет. Вот почему Петя так хорошо дерётся.
Первая мысль — уволить его прямо сейчас, но тогда мы больше никогда не увидимся. А я не хочу…Не знаю.
И надо как-то добраться до дома. Я умею водить машину, но ехать по трассе одной мне не хочется.
Пётр как будто читает мои мысли и спокойно говорит:
— Прости, я не хотел тебя обманывать. Если ты не хочешь ехать домой со мной, я могу попросить своего друга — он тоже работает водителем в Москве и как раз собирается…
— Хорошо, — быстро соглашаюсь я, чтобы не передумать.
Через час тот самый друг пригоняет машину, и я собираю сумку. В комнату заходит Анна Матвеевна с младшими сыновьями. Мальчики стоят в сторонке, а женщина подходит и обнимает меня. Мне приятно это объятие, в конце концов, я отлично встретила Новый год и хорошо провела время. Братья Пети хором говорят «приезжайте ещё», а он молчит, но все равно одевается проводить меня до машины. Даёт наставление своему другу ехать аккуратно. Какой заботливый.
Когда я уже села в машину, он нагнулся ко мне и прошептал на ухо так, что могла услышать только я:
— Я буду ждать тебя сколько потребуется, возвращайся в любой момент. И даже если ты меня уволишь — все равно буду ждать.
Потом быстро захлопнул дверь, я не успела ничего ответить, да и отвечать мне было нечего.
Глава 14
Чем ближе к Москве, тем тоскливее. Впереди я больше не вижу широкую спину Петра. И не чувствую себя как за каменной стеной. Я все время оглядываюсь по сторонам, вдруг те «бандиты» вернутся?
Может ли быть такое, что Петя не ошибся и сказал правду?
Марк, конечно, способен на ненормальные поступки, но, чтобы такое… Вряд ли. И все-таки я должна с ним встретиться и поговорить.
Когда мы въезжаем в Москву, телефон вибрирует — звонит Крис:
— Привет, Соф, с Новым годом! Готова лететь на Бали? Где ты вообще пропадала — не дозвониться?
В селе у Петра, правда, связь ловилась плохо.
— Привет, все хорошо, нет, ты знаешь, я, наверное, не поеду.
— Как это не поедешь? Нет, ты что шутишь? Подожди, тут Марк рядом, хочет с тобой поговорить.
Она передаёт трубку, и я слышу веселый голос Марка:
— Софи, а я хотел тебя удивить, с вами полететь, почему передумала?
