— Привет, Люси!
— Нет, — ответила она.
Стенли поднял темную бровь.
— Я еще ни о чем не просил пока!
Люси отбросила выбившуюся прядь волос за ухо и судорожно выдохнула. Ладони у нее вспотели, и она вытерла их о джинсы, затем, как бы защищаясь, обняла себя руками.
— Ты чувствуешь это, не правда ли? — спросил он.
— Нет!
Тогда вдруг он весело улыбнулся.
— Я сам едва верю этому! — признался Стенли. — Недавно я дал себе клятву не иметь отношений с женщинами. Ты заставила меня изменить решение.
— Мы абсолютно не знаем друг друга! — с вызовом бросила Люси.
Он медленно покачал головой. Улыбка его исчезла.
— Мы никогда не были незнакомцами, Люси. Мы всегда знали друг друга.
Итак, он чувствовал то же, что и она! Странная, так внезапно возникшая между ними связь подталкивала их тела друг к другу, обещая цельность и единение душ. Что это? Подтверждение теории о двух человеческих существах, обязанных найти друг друга и соединиться в одно целое?
Тем не менее она противилась этому. Вряд ли следует заниматься сексом с мужчиной, которого едва знаешь.
— Я хочу тебя, — произнес он, шагнув к ней.
Молодая женщина не шелохнулась.
— Я не мог ни о чем думать, кроме тебя. — Он сделал еще один шаг. Женщина судорожно пыталась придумать, как ей спастись или удержать его. В голову ничего не приходило. Ее всю трясло. — Ты нужна мне! — сказал он каким-то не своим, низким голосом. Глаза его блестели, освещаемые пламенем огня в камине. Он сделал последний шаг, который и соединил их. — Ты должна быть моей!
Люси застонала, когда его руки скользнули вдоль ее тела и уверенно легли на упругие ягодицы.
Люси невольно обхватила его за плечи. Она просто не имела сил оттолкнуть Стенли. Было так приятно чувствовать себя в его объятиях, так невероятно хорошо!
— Это сумасшествие! — прошептала она, откидывая голову назад и давая ему возможность целовать ее шею.
Его губы, зубы, язык наслаждались ее телом, вызывая во всем ее существе трепет и нервную дрожь. Она схватила его за волосы, намереваясь освободиться, но тут же сама прильнула к нему, когда губы мужчины впились в ее рот.
И тогда она перестала контролировать себя.
Его бедра ритмично прижимались к ее телу, и Люси возненавидела одежду, разделявшую их. Она сама потянулась к нему губами, стремясь быть еще ближе, дразня и покусывая его нижнюю губу.
Оба стали срывать одежду, торопясь и мешая друг другу. Отрывались пуговицы и с шумом катились по полу. Расстегивались молнии. Стаскивались джинсы. Наконец они остались обнаженными.
Глаза Стенли с тяжелыми веками, дикий взгляд, огромные зрачки — в эти темные омуты она могла упасть и никогда не вернуться; его гармонично сложенная фигура, загорелая кожа, сухощавое, мускулистое тело с резко выделявшимися мышцами на предплечьях и плечах могли вызвать страстное желание даже у холодной женщины. Но Люси вовсе не была холодной, просто ее темперамент еще не находил выхода.
Она подняла голову и встретилась с его взглядом. Ей было страшно. И весело.
Это должно было случиться. Он должен сделать ее своей.
Люси почувствовала, что колени у нее ослабели, а голова закружилась. Заметив ее состояние, Стенли подхватил ее, чтобы она не упала, и поднял на руки.
Люси потеряла представление о том, где они находятся, совсем забыла, что ее дочь может проснуться и выйти к ним.
Стенли отнес ее в свою спальню. На королевских размеров кровати никто не спал после его отъезда. Сдернув покрывало, он уложил свою драгоценную ношу на прохладные простыни и сам последовал за ней. Легким движением колена раздвинул ее ноги и стал нежно ласкать ее между бедер.
Она вздрагивала от его прикосновений и сгорала от желания принять его в свое лоно. Стенли потянулся к прикроватной тумбочке и что-то нашарил там. Он действительно не любит детей, пронеслось в голове Люси. Но она была благодарна ему за меры предосторожности, ведь она уже испытала последствия своего легкомыслия.
Стенли расправил на подушке ее волосы, пропуская короткие локоны между пальцев.
— Они мягче, чем я думал, — заметил он с ласковой улыбкой, заставившей ее сердце биться еще сильнее.
В ответ Люси коснулась пальцами его волос.
— У тебя они тоже мягкие. — И притянула его голову к себе, чтобы он поцеловал ее.
Поцелуй оказался долгим, глубоким и чувственным. Она выгнулась телом ему навстречу в страстном желании близости. Тогда Стенли оставил нежные податливые женские губы и, приникнув к груди Люси, лизнул набухший сосок, затем слегка прикусил его.
Люси едва не задохнулась от наслаждения.
Он раздвинул ей ноги чуть шире. Она ждала, что Стенли быстро войдет в нее, но он не спешил, то отступая, то продвигаясь чуточку глубже, до тех пор, пока она, не выдержав, не обвила его талию ногами. Он издал вздох удовлетворения, погрузившись в ее лоно. Потом поднял лицо так, чтобы видеть ее глаза, и начал двигаться в древнем как мир ритме, сначала медленно, потом быстрее.
Люси стала извиваться под ним, и ее веки сами собой закрылись. Еще никогда она не чувствовала себя так странно. Казалось, она не может контролировать свое тело. Оно словно зажило собственной жизнью — это было и страшно и безмерно сладостно, хотя она и пыталась бороться с собой, чтобы не потерять окончательно самообладания.
— Смотри на меня, Люси, — призывал он. — Я хочу видеть твои глаза.
Она послушно подняла веки и встретилась с его горящим, напряженным взглядом в самый сладостный миг их единения. Затем она стала погружаться в темноту, где не было ничего, кроме покоя и умиротворения. Их объединило эйфорически радостное состояние, безмерное счастье взаимного обладания.
— Ты принадлежишь мне! — сказал он торжествующе. — Ты всегда будешь моей!
Те невероятные ощущения, которые только что пережил Стенли, далеко превосходили все, что он когда-либо испытывал с другими женщинами. Но он не мог понять, что за дьявол вселился в него, когда произнес те невероятные слова.
«Ты принадлежишь мне! Ты всегда будешь моей!»
Он, должно быть, сошел с ума. На протяжении многих лет одиночества он ни в ком не нуждался. У него не было резона жениться, поскольку он не собирался иметь детей. Что же его заставило сделать ставку на Люси Кабен, которая явилась к нему с трехгодовалым постреленком?
Стенли едва знал эту женщину. И в то же время у него сложилось впечатление, что он знал ее всю жизнь.
Возможно, именно вожделение явилось причиной его необычного поведения. Он жаждал ее, он добился своего и в минуту упоения и восторга непроизвольно произнес опасные слова. Теперь, когда его сексуальные потребности удовлетворены, он скорее всего придет в норму.
