Она въехала на территорию особняка, превращенного старым огранщиком в неприступную крепость, позволила охране проверить машину и ее личность и только после этого подкатила к дому.
Сеньор Мигель сам вышел встретить молодую гостью, галантно, по-старомодному поцеловал ей руку, но потом просиял улыбкой и обнял ее. Он искренне любил Мануэллу, преклонялся перед ее талантом, и она отвечала ему тем же.
Рука об руку они вошли в дом и направились в патио, где журчал небольшой фонтан и стоял стол с удобными плетеными креслами. Усадив Мануэллу, старик хлопнул в ладоши и приказал подать прохладительные напитки — день выдался жаркий, почти знойный.
— Итак, насколько я в курсе, «Дом де Вальдерро» в ближайшее время сменит своего владельца, а ты, дорогая, создашь для него новую коллекцию. Прекрасная новость. Просто превосходная! — с энтузиазмом воскликнул сеньор Мигель. — Твой талант заслуживает общественного признания. Тогда он засияет так же ярко, как мои камни. Я уже с нетерпением жду того часа, когда смогу с гордостью объявить всем, что знаю создательницу самой модной и элегантной коллекции украшений в мире!
Мануэлла озадаченно нахмурилась. Она полагала, что сеньор Мигель, знавший еще ее деда, разделит ее взгляды и чувства в отношении продажи фирмы, а он, оказывается, пришел в восторг от того, какие перед ней открываются возможности.
— Это верно, что мистер Каннингем, возможный владелец «Дома», хочет, чтобы я создала для него новую коллекцию. Но, сеньор Мигель, дело в том, что он заинтересован только в изделиях массового спроса, изготовленных с использованием недорогих материалов и поточным методом производства, — возразила она.
Старик закивал.
— Естественно, естественно, он же бизнесмен! И нам, между прочим, давно уже надо бы последовать его примеру в этом быстро меняющемся мире. Конечно, он еще не все знает о сложностях и тонкостях нашего ремесла, но у тебя-то эти знания есть. Ты ведь ювелир экстра-класса, малышка. А значит, в память о Мануэле, должна помочь этому Каннингему, — заявил сеньор Мигель.
— Помочь ему?! — не то крикнула, не то пискнула Мануэлла, вне себя от возмущения. — Да я скорее… — начала она, но старый огранщик прервал ее.
— Ты должна, Мануэлла, должна, — спокойно сказал он. — Потому что, если люди, подобные тебе, не поделятся своими знаниями и мастерством с теми, кто приходит в ювелирный бизнес, тогда как же он будет держаться на высоте? Нет, малышка, я считаю, что это отличная возможность для тебя, не упускай ее! — настойчиво прибавил он.
— Да? — Она недоверчиво уставилась на него, но старый Мигель кивнул.
— Конечно! И кстати, твой дед и мой друг первым бы так и сказал тебе, если бы оказался сейчас рядом. О, я прекрасно помню, как он говорил, что просто мечтает создать новую коллекцию для «Дома».
— Правда? Вы сами слышали? — Мануэлла с трудом проглотила внезапно вставший в горле ком. Она безумно любила деда и знала, как много для него значил «Дом де Вальдерро».
— Ты просто счастливица, что тебе выпадает такая возможность, — заверил ее старик.
— Да? — снова повторила Мануэлла. Ей хотелось высказать все возражения, которые она без труда швырнула в лицо Каннингему, но почему-то не получилось. — Я предпочитаю работать только по специальным заказам, — наконец выдавила она.
Сеньор Мигель презрительно фыркнул.
— Кинозвезды, модные певцы и богатые бездельники! Да они переменчивы, как майский ветер. Они с радостью купят твои творения, но будут скрывать имя создателя, и ты не получишь ничего, кроме денег.
Мануэлла вынуждена была признать, что в его словах есть доля правды. Сейчас ее мастерство очень популярно среди людей определенного круга, но это может измениться в любую минуту. А если так случится, то…
Да о чем она только думает? Неужели хочет уступить Джералду Каннингему, позволить ему одержать верх?..
Но что, если сеньор Мигель прав? Что, если ей удастся создать потрясающую коллекцию, которая завоюет всемирное признание?
У нее слегка закружилась голова от избытка эмоций и волнения, от мысли, что она может осуществить давнюю мечту деда, о которой узнала только сейчас.
Но Мануэлла была далеко не глупа и прекрасно понимала, что невозможно создать украшения массового спроса с использованием настоящих драгоценных камней.
— Нет, сеньор Мигель, я не могу это сделать, — тряхнув головой, решительно сказала она. — Вы же знаете, что я думаю об искусственных камнях.
Тот кивнул.
— Конечно, и мы все того же мнения. Но помни, что мы вступаем в последнюю четверть двадцатого века и теперь уже невозможно жить по старым критериям. Надо пойти на компромисс.
— Вы и правда так думаете?
— Естественно. Если не ты, то кто же? У тебя есть бесценные знания, несравненный талант, изысканный вкус, понимание… У тебя Божий дар, Мануэлла!
Головокружение усиливалось. Молодая женщина не знала, что и думать. Должна ли она, может ли создать коллекцию, соперничающую с творениями крупнейших ювелирных фирм? Такую, чтобы дед, наблюдающий за ней с небес, гордился бы своей единственной внучкой? Да. Да, конечно!
Мануэлла решительно поднялась.
— Сеньор Мигель, мне надо ехать, — сказала она и направилась к выходу, сопровождаемая любезным хозяином.
В отеле ее ждало сообщение от Виктории с просьбой приехать в офис как можно скорее.
Мануэлла все еще находилась под впечатлением от разговора со старым огранщиком, мудрым другом и советчиком, поэтому решила откликнуться на приглашение. И, не поднимаясь в номер, она снова вышла на улицу.
На этот раз Виктория сама открыла дверь, тепло обняла ее и попросила прощения за ссору — и все это до того, как Мануэлла успела сказать хоть слово.
— Но ты же обещала, что мы сможем все обсудить еще до встречи с мистером Каннингемом, — с упреком сказала она, когда сестра повела ее в гостиную.
— Знаю, знаю… — Виктория только что руки не ломала.
Какой стыд, думала Мануэлла, глядя по сторонам. Такой замечательный дом и совершенно запущен! При правильном подходе и надлежащих средствах он мог бы обрести вторую молодость. Она попыталась представить, как ее дед сидит в кресле у фонтана и капли воды сверкают на его светлых волосах…
Стоп, почему светлых? У деда были прекрасные густые черные волосы до самой смерти, без малейшего признака седины!
Мануэлла залилась краской, внезапно осознав, что представляла совсем не деда, а Джералда. Да что это с ней? Сама эта мысль просто…
— Эй, Мануэлла, очнись! Ты не слушаешь меня. — В голосе Виктории звучало раздражение.
