– Так она замужем? А что Карл такой идиот? Они живут втроем?
– Это Голливуд, тут все через… не будем уточнять через что… Они пока живут в его доме, муж в Европе, но она собирается разводиться. Просто пока она этого не хочет из-за каких-то творческих планов.
– Как они не бояться жить открыто?
– Да они не живут открыто. Ее муж сам пригласил Карла работать над сценарием. Карл еще не такой знаменитый, чтобы за ним охотились папарацци. И она не актриса первой величины. Ее муж намного старше, наверно сам подбирает жене любовников…
– Как его фамилия?
– Рейчел, зачем тебе это? Ваш брак давно уже закончился.
– А тебе откуда знать? Ты что, жила с нами все эти годы?
– Я знаю от Карла. Мне очень жаль тебя, милая. Ты напрасно так, про золовок… Я всегда тебя любила и сейчас люблю. Мужа зовут Ричард Берт. Но это ничего не меняет для тебя. Я тебе рассказываю все это только потому, что ты юрист и не способна на глупости. А как Дженнифер?
Рейчел разъединилась. Продажная сука. Как и ее братец-альфонс. А я, выходит, во всем виновата! Вот уж точно: они знают что-то такое, чего не знаю я, раз считают, что жить подло – это нормально. Надо узнать, кто разводил Карла. Это пахнет потерей лицензии, я уж ему это устрою. И мужу-продюсеру позвоню, подпорчу нашей сладкой парочке медовый месяц, можно еще и журналистов подключить.
Ричард Берт был одним из самых богатых людей в Голливуде. Про его жену было только известно, что она четвертая по счету и очень молодая. У Рейчел была хорошая память, и она умела быстро и вовремя подключать свой информативный блок. Вот и сейчас у нее в голове всплыло все, что она когда-то читала в светских новостях.
Рейчел заплакала. Ей вдруг захотелось уехать. Сбежать из этого города и ничего не делать. Карл разговаривал с ней, как чужой. Чего она добьется, устроив скандал? Месть? Рейчел поднималась на лифте в свой номер с двумя тяжелыми сумками. В этот момент она ясно представила себя входящей в их особняк с ружьем, тем самым ружьем, заряженным картечью, которое фигурировало в ее первом деле о Марке Петри. Она выпускает картечь в грудь Карла, потом в лицо этой стервы – как ее там? – Брук…
Рейчел вдруг четко вспомнила журнал в руках Карла. Он с улыбкой листал его и надолго задержался на какой-то странице. На вопрос Рейчел, почему он теперь читает желтую прессу, Карл весомо ответил, что должен теперь знать все новости кино, а желтая пресса отражает настроение в обществе и ему как писателю это чувствовать просто необходимо. И он пустился в пространные рассуждения о сюжетах, летающих в воздухе, словно бабочки, о головах-пестиках творческих индивидуумов и далее в таком же духе.
– А я думала, пестик – это нечто другое, – хихикнула Рейчел. Они вели этот разговор в постели.
– И это тоже может быть. Кто-то пишет не головой, а пенисом.
– А ты чем пишешь?
Они стали целоваться. Журнал соскользнул на пол. Потом был чувственный секс, наполненный нежностью и стонами… Потом Рейчел встала завтракать, Карл всегда спал до полудня. Она взяла этот журнал и начала его листать.
Теперь Рейчел, словно в кино с замедленной съемкой, увидела в памяти фото типично голливудской пары – высокий лысый мужчина с благородным лицом и со следами, как говорится, былой, а также пластической красоты. И стоящая в обнимку с ним хрупкая рыжеволосая нимфетка с нежным личиком и ослепительной улыбкой. Подпись гласила«Известный режиссер и продюсер Ричард Берт со своей женой, бывшей журналисткой и начинающей актрисой Брук Дюпон».Так вот почему так тихо на страницах бульварной прессы – она сама бывшая журналистка и наверняка у нее полно друзей среди этой братии. Рейчел бросила сумки на пол. Из одной выпала ее розовая босоножка. Вид этой одинокой туфельки показался Рейчел жалким и противным одновременно. Она зарыдала. В голове перемешались воспоминания о чудесном сексе с Карлом в то Рождество. На это воспоминание наложилась правда, настоящая правда, с хорошо продуманным обманом – ожиданием совершеннолетия дочери, присвоением денег якобы за квартплату, изменой и новой, более выгодной любовью, а также хладнокровной организацией развода, – которая уже действовала в то время. Как все это возможно? Так что она там себе представляла про месть? Она идет с ружьем Марка Петри, нет, лучше с автоматом…. Она дает очередь по Карлу, по этой сучке, а заодно по ее мужу – старому козлу. Какое облегчение! И тут она хорошо представила себе, что будет дальше. Приезжает полиция. Ее уводят в наручниках. Что там по статьям? Тройное убийство, отягченное бандитским налетом в частные владения. Убийство, спланированное и хладнокровное, потому что развод был уже давно. Совершенное с изощренной жестокостью, да еще нелегально купленным оружием. В итоге пожизненное заключение или смертная казнь. Но, кажется, в Калифорнии нет смертной казни? Как бы она себя защищала? При хорошем раскладе ей, может быть, дадут двадцать лет. В шестьдесят она бы вышла из тюрьмы. Дженнифер уже тридцать восемь, она ее почти не знает, вся жизнь прошла без матери. Да захочет ли она видеть такую мать? Ладно, может, дадут все-таки пятнадцать? Хотя обвинение тоже не будет теряться и найдет разные там отягчающие обстоятельства, она даже знает, где в ее защите слабое звено. Прав – да, в тюрьме хорошо относятся к адвокатам. Не так, как к полицейским. Господи, да что она себе вообразила! Какой ужас!
Но тут Рейчел с облегчением осознала, что она лежит у себя в номере на роскошной двуспальной кровати. Она никого не убивала, и в тюрьму ее не посадят. Какое счастье! Она свободна, и ее совесть чиста! Да черт с ними со всеми! Сами сдохнут когда-нибудь! Нет, пускай живут и навсегда забудут о ней! Рейчел стала звонить дочери. Надо ей все рассказать и сообщить время приезда.
А в это самое время в пятнадцати минутах езды от города Вашингтона, в штате Виргиния, что начинается прямо за мостом через Потомак, в фешенебельном местечке Мак-Лин, где жила Рейчел… но надо по порядку. В самый вечер мамочкиного отъезда зажечь не удалось. Ребята-рокеры были чем-то заняты – они не стали вдаваться в подробности. Чарлз Морган вообще трубку не снимал, а его мобильный был отключен. Мериел сказала, что обещала в этот вечер посидеть с двоюродным братиком. Решено было собраться на другой день. Насчет еды решили тоже особо не заморачиваться: заказать две пиццы и куриные крылышки с соусом барбекю. Да и в холодильнике полно продуктов. Можно красиво разложить сыр, виноград, насыпать чипсы в большую деревянную лохань, купленную в русском магазине. Выпивку мальчики, как джентльмены, должны принести с собой. У мамы в баре есть мартини, текила и пара бутылок дорогого французского вина. Но лучше их убрать, а то в пылу развлечений кто-нибудь откупорит. Фруктов тоже навалом. Нет, пиршество должно быть на славу. Теперь культурная программа. Ребята обещали принести диски. Можно запустить что-нибудь ретро – Битлз, латинскую музыку или Пресли. А потом забацать любимую «Нирвану» и «Gunis Roses». Курить можно в патио и в саду. Что еще? Прикид надо продумать. Мини или шорты? Мини сексуальней, а в шортах шикарно смотрится попка и ноги кажутся длиннее. Роза все-таки выбрала мини и топик, а под ним другой. Такая модель – внизу мерцает, а сверху светится и переливается. Дженнифер сорвалась в «Хетц», он был ближе, вернее она знала, как туда доехать. Ей понравилось лиловое платье с салатными тесемками и такие же салатные сережки. Роза вдруг раззадорилась и предложила поехать в торговый центр «Пентагон-сити». И проколоть там третью дырку в ухе. Дженнифер задумалась. Она давно хотела себе где-нибудь проколоть дырку, но делать это за день до вечеринки? А если начнет болеть или нарывать? Все будут веселиться, а она принимать «адвил» и каждые пятнадцать минут бегать в ванную промывать ранку. Здравый смысл взял верх над жаждой перемен.
