— На вашем месте я бы не медлил, — согласился детектив. — Трент женился на богатой наследнице в Коннектикуте спустя три месяца после знакомства. Насколько я могу судить, новый роман длится примерно столько же. Можно не сомневаться, он настроен серьезно. Уже и кольцо купил.
— Как вы об этом узнали?
— Ходил за ним по пятам дня три-четыре — хотел выяснить, как Трент живет. Вчера по пути к мисс Стюарт он заехал в ювелирный магазин.
— Замечательно!
— И еще одно: он ушел от нее сегодня утром.
— Отлично. Занимается любовью с калекой?
— Чего не знаю, того не знаю.
— Ладно, Уоррен. Интимные подробности меня не интересуют.
— Насколько мне известно, мистер Коулман, днем наш клиент провел пару часов с проституткой.
— А-а, значит, ему ничего не обломилось.
— Или он любит разнообразие.
Брейди вздохнул.
— Тут я ему не судья.
— Но у него точно есть одна дурная привычка: превращать своих жен в трупы, — добавил Уоррен Накхолс.
— Да, чрезвычайно дурная. Вот от нее-то я и хочу его отучить.
В Сан-Франциско Брейди прибыл под вечер. Самолет приземлился точно по расписанию, хотя погода выдалась неважная — день был серый и пасмурный, небо затянуто тяжелыми тучами. Глядя в иллюминатор при посадке, Брейди не видел ничего, кроме облаков: ни огней, ни мостов, ни живописных видов, обычно изображаемых на открытках. В конторе по прокату машин он спросил у хорошенькой китаянки, похожей на куколку, как добраться до Монтерея, и та ответила, что сейчас шоссе через Сан-Хосе забито транспортом и он наверняка попадет в автомобильную пробку.
— Что же делать ковбою, который терпеть не может час пик? — лукаво усмехнулся Брейди.
— Советую задержаться в аэропорту и выехать попозже, — сказала девушка. — Перекусите пока.
— Не подскажете, где именно?
Та назвала ресторан, куда ходит обедать сама.
— У вас скоро перерыв?
Китаянка улыбнулась.
— Муж не разрешает мне обедать с незнакомыми мужчинами.
Брейди глянул на ее руки. Обручального кольца не было.
— И правильно делает. А он знает, что, выйдя из дому, вы снимаете кольцо?
— У меня аллергия на металл. Не могу носить украшения.
Брейди прищурился.
— Ах, мечта каждого мужчины.
— Приятного аппетита, мистер Коулман. — Китаянка протянула ему документы на машину, обворожительно улыбнувшись.
Брейди подмигнул ей и отправился искать ресторан. Подкрепившись бифштексом, он забрал чемодан из автоматической ячейки камеры хранения и вернулся в контору за машиной. Девушки уже не было, ее место занял молодой китаец. Он показал Брейди по карте, как доехать до Монтерея.
Выбравшись на скоростное шоссе, Коулман покатил на юг. Ему предстояло проделать семьдесят пять миль — немногим меньше, чем расстояние от Сан-Антонио до Остина. До Сан-Хосе пришлось тащиться еле-еле, хотя час пик уже заканчивался. Время от времени принимался накрапывать дождик, приходилось включать «дворники». Из-за темноты Брейди не мог толком разглядеть окрестности, но, насколько он мог судить, северная Калифорния ничем особенным не отличалась от южной, которую он знал неплохо.
Как и всегда, надолго оставаясь в одиночестве — будь то за рулем пикапа или в седле лошади при объезде ранчо, — Брейди начал думать о Джереми. Стоило ему представить самодовольную физиономию этого подлеца — и к голове приливала кровь, горло перехватывало так, что становилось трудно дышать.
Брейди понимал, что нельзя постоянно вспоминать о своем заклятом враге, но ничего не мог с собой поделать. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, он шел на разные ухищрения, старался себя обмануть. Хорошо помогало общество женщины. Если же никого рядом не оказывалось, он мысленно возвращался в прошлое, в те дни, когда Ли была жива. На сей раз он сосредоточился на воспоминаниях о Калифорнии. Пять лет назад он летал туда, чтобы договориться об аренде нефтяной скважины с Харли Орманом, уроженцем Техаса, жившим тогда в Ньюпорт-Бич. Брейди колесил по дорогам Лос-Анджелеса, разглядывая пальмы и молоденьких девушек, разъезжавших на спортивных автомобилях. Однажды он смотался в Малибу — посетить музей Пола Гетти: греческое и римское искусство всегда его привлекало. Но самое интересное произошло после окончания переговоров.
Харли подцепил пару красоток, и они вчетвером отправились в Лас-Вегас спустить пар и хорошенько повеселиться. Брейди выиграл в карты пять тысяч, половину он отдал Тэмми — так, кажется, звали его случайную подружку, — однако и оставшейся части хватило на то, чтобы возместить расходы на поездку.
Предполагалось, что северная Калифорния значительно отличается от южной, но в темноте и под дождем Брейди не мог составить собственное мнение. У городка под названием Морган-Хилл он свернул с шоссе и зашел в «Макдоналдс» — выпить кофе. Сидя у залитого дождем окна, он смотрел, как мексиканская семья из шести человек с аппетитом поглощает гамбургеры и молочные коктейли. Это зрелище навело его на мысль о детях, которые могли бы родиться у Ли, выйди она замуж за Томми Бредшоу или одного из тех парней, что за ней ухаживали. Сейчас он был бы дядей двух или трех веселых девчушек — или озорных мальчишек — и не сидел бы в тысяче миль от дома, переполненный печалью и ненавистью к мерзавцу, убившему его сестру.
Кто-то, вероятно, сочтет Брейди сумасшедшим. Ну скажите, ради чего он оставил свое уютное ранчо и отправился сражаться с ветряными мельницами? Ради незнакомой женщины, которая, возможно, и не желает вовсе, чтобы ее спасали. В свое время его не послушалась Ли, так с чего он взял, что теперь послушается совершенно незнакомая женщина?..
Однако в глубине души Брейди Коулман знал, что дело не в красивой докторше, сидящей в инвалидном кресле. Дело в подонке, охотящемся за невинными женщинами, который должен получить по заслугам. И в каком-то смысле — в неудачах самого Брейди, в его неспособности спасти Ли.
Разве это не стоит продажи нескольких участков? На что еще нужны деньги, если не на то, чтобы снова обрести уважение к себе? Брейди допил кофе, сел в машину и, стиснув зубы, продолжил свой путь. До Монтерея он добрался около половины десятого и остановился у мотеля, рекомендованного ему Уорреном Накхолсом.
Выйдя из автомобиля, Коулман ощутил наконец близость океана. Он глубоко вздохнул пару раз, надеясь получить хоть какой-либо знак, говорящий о том, что именно здесь закончится его крестовый поход.
