Я до того расстроена, что мысли скачут в разные стороны. Вот почему невозможно оказывать психологическую помощь родным и близким: их проблемы принимаешь слишком близко к сердцу, а при этом невозможно рассуждать бесстрастно и трезво.
— Хэлли, — начинаю я спокойным и возможно более убедительным тоном, — подобных красавцев легко охмурить на вечер-другой. А жить предпочтительнее с людьми серьезными и надежными.
— Как твой Себастьян? — спрашивает Хэлли.
Улавливаю в ее голосе насмешливые нотки и, хоть и понимаю, что на это не стоит обращать внимания, почему-то огорчаюсь.
— Да, как… — спотыкаюсь. До сих пор ли Себастьян — мой? — Себастьян, — договариваю я ровным голосом. — Во всяком случае, не как Дэниел Раффнер.
— А я убеждена, что любовь в состоянии преобразить любого человека! — с юношеской наивностью и запалом восклицает Хэлли.
Я хватаюсь за голову. На какую странную дорожку она сворачивает! Я такой, ей-ей, не была никогда.
— Наш Бобби же зажил новой жизнью, — изменившимся тоном произносит Хэлли. — С этой… своей, — добавляет она с презрением, почти с ненавистью. — Не мог найти себе молоденькую, свеженькую.
— Хэлли! — одергиваю ее я. — Нельзя же так!
— А затягивать в сети свободного парня, когда у самой на руках уже двое детей, можно? Почему она не удержала рядом с собой первого мужа? Второго? Так же обойдется и с Бобби: родит от него ребенка и подастся на поиски новых впечатлений! Все они такие, эти актеры-актрисы!
— А Дэниел Раффнер, по-твоему, другой? — спрашиваю я, начиная тяготиться этим глупым разговором.
— Гм… Во-первых, он не актер, а просто шоумен, — после секундного колебания отвечает Хэлли. — Во-вторых, насколько мне известно, женат еще не был ни разу и у него пока нет детей. Если же я сумею вскружить ему голову настолько, что…
— Ты пугаешь, меня, честное слово! — в отчаянии восклицаю я. — Если хочешь, охмуряй этого болвана Раффнера сколько душе угодно! Но я об этом предпочла бы вообще не знать. Если ничего другого ты говорить не собираешься, тогда извини…
— Подожди! — взвизгивает сестра. — Думаешь, для чего я тебе позвонила?
— Чтобы сообщить, что ты в восторге от Раффнера, — нетерпеливо говорю я.
— Да нет же. То есть… это не главное. Главное в том, что если ты приедешь на благотворительный вечер…
— Вряд ли я приеду, — перебиваю ее я, вспоминая, как, учась в последнем классе, балбес Раффнер притащил в школу серую подвальную мышь и как гоготал, когда Эмили Маккорти в буквальном смысле чуть не упала в обморок.
— Если ты приедешь на вечер, — будто не услышав моих слов, проникновенно и с мольбой говорит Хэлли, — тогда сможешь запросто подойти к нему и будто между прочим познакомить нас.
Ее просящий тон обезоруживает. Поджимаю губы и многозначительно молчу.
— Сама я ни за что в жизни не осмелюсь к нему приблизиться, — добавляет Хэлли.
— И не приближайся. Так будет лучше, поверь, — пытаюсь образумить ее я. — Не хочу, чтобы ты страдала, чтобы разочаровывалась.
— По-твоему, — с сомнением в голосе произносит Хэлли, — я недостаточно привлекательна?
Качаю головой. Господи! Сегодня определенно день сюрпризов. Неужели Хэлли и правда так сильно увлеклась этим идиотом?
— Конечно… — страдальческим голосом говорит она. — Вокруг него вьются такие красотки!
— Дурочка! — восклицаю я. — Ты в сто раз привлекательнее всех этих жеманных мартышек!
— Ты правда так думаешь? — обрадованно спрашивает она.
— Разумеется! — Хэлли в самом деле красавица. С незабудковыми глазами, полными губами и царственно ленивой грациозностью. К тому же очень способная, все схватывает на лету и обещает стать достойным дизайнером. Мысль о том, что она свернет с правильного пути и окунется в мишурный мир людей, чьи изображения мелькают в глянцевых журналах, заставляет меня поежиться от ужаса. Бедные мама с папой! — Ты красивая, Хэлли, и заслуживаешь лучшей участи, — говорю я, изо всех сил стараясь воздействовать на сестру так, как я обычно влияю на клиентов. — Поищи себе друга среди однокурсников. Наверняка у вас немало смышленых симпатичных ребят…
— Пожалуйста! Я тебя очень прошу! Обещаю, если я пойму, что он действительно болван, не буду ни страдать, ни разочаровываться. Просто махну на эту затею рукой, и все.
— Обещаешь? — строго спрашиваю я.
— Значит, ты согласна? — радостно вскрикивает Хэлли.
Перед моими глазами мелькает образ Себастьяна, потом Даррена, каким он запомнился мне после последней встречи, и грудь наполняется живительным волнением.
— Согласна. При условии, что ты…
— Ур-р-ра! — вопит Хэлли, заглушая все мои условия.
— Сказать по правде, меня эта идея смущает, — говорю я, рассеянно рассматривая очередное платье на вешалке.
— Почему? — спрашивает Мелани, заглядывая мне в глаза. — Я, наоборот, подумала: это как раз то, что тебе сейчас нужно.
Кривлюсь, отпуская платье. Мы бродим по торговому центру «Селфриджез» добрых полчаса, а я никак не могу выбрать наряд, потому что не в силах заставить себя сосредоточиться. Мелани, которая без раздумий приобрела у Хиддеров билеты для себя и Остина, в тот же вечер обзавелась и двумя новыми платьями. Я же откладывала поездку в магазин до последнего, но и сегодня, если и дальше так пойдет, боюсь, ничего не куплю.
— Понимаешь, как-то мне непривычно идти на такое торжество без Себастьяна.
Мелани фыркает.
— Ты свободная женщина, Джой! Еще даже не его жена. А вы разговаривали об этом?
— Гм… — Мы не общались с Себастьяном с последней встречи. Но моим близким вовсе не обязательно об этом знать. — Разговаривали… — Смотрю на очередное платье. Оно совершенно не в моем вкусе, но я изучаю его только для того, чтобы Мелани не видела моего взгляда и не догадалась, что я лгу.
— И что он сказал? Не стал шуметь?
— Шуметь? — переспрашиваю я. — Ты же прекрасно знаешь, что кричать и скандалить Себастьян считает ниже своего достоинства. За это я его и ценю.
Мелани смотрит на меня искоса.
— Не знаю, не знаю… Нам с Остином лучше уж поругаться, чем мучить друг друга убийственными взглядами.
— По телефону убийственных взглядов, слава богу не видно.
— Он мог выразить неодобрение голосом, — произносит Мелани, не сводя с меня глаз.
— Но не выразил, — отвечаю я, беря платье и прикладывая его к себе.
— И слава богу, — бормочет Мелани, явно не вполне мне веря. — Послушай, у тебя же совсем другой вкус! — Она кивает на одежку. — Длинные скучные балахоны пусть носят бабушки. А тебе, особенно сейчас, нужно что-нибудь такое… Чтобы закружилась голова.
