трудом прикрывала прелести спящей красотки, так что ему не составило никакого труда добраться до её груди. Он облизнул один сосок, посмотрел, не проснулась ли попутчица. Затем принялся за второй. Вскоре разошёлся не на шутку, уложил девушку на сиденье и стянул с неё трусики. От неё явно несло алкоголем, Лёша чувствовал это, несмотря на собственное состояние. «Нефиг так бухать!» — оправдал он свои незаконные домогательства и расчехлил прибор, уже дымящийся от боеготовности.
Он пыхтел на ней целых три минуты, отвлекаясь на остановках в страхе быть застуканным. Никто так и не зашёл в вагон, так что в очередном тоннеле Лёха завершил своё грязное действо и стряхнул сперму под сиденье.
Он вышел на следующей станции, хотя ему нужно было тащиться ещё две. Боялся, что попутчица проснётся и обо всём догадается.
«Надо было вытереть всё…» — сокрушался он, сев на следующий поезд. Мало ли, камеры засняли, девушка проснётся и подаст заявление об изнасиловании. «Может, пронесёт?»
Дома он завалился в свою давно не перестелавшуюся кровать, долго ворочался, копошась в мыслях о девчонке, пока не забылся столь желанным сном.
Утром он с трудом вытащил себя из кровати. Мать уже ушла на работу, а отец смотрел телевизор, гадая кроссворды во вчерашней газете.
— «Финальный аккорд» с тремя «я»?
— Чё?
— Девять букв.
— Не знаю.
«Сегодня в вагоне метро был обнаружен труп девушки».
Лёша замер и уставился на экран.
— Первая «э».
«Смерть наступила от алкогольного отравления».
— Первая «э», — повторил отец.
Лёша рванул в туалет, почувствовав приступ тошноты. «Так вот почему она была такой холодной! А я думал, просто замёрзла…»
Это был паршивый день. Один из тех, в которые ничего не хочется делать, кроме как бездельно валяться на пузе, но со всех сторон давят обязанности и серость постылых будней. Глупые коллеги точили в курилке бессмысленные лясы о начальнике и мерились «письками», а дома ждала, возможно даже любимая, жена и двое надоедливых карапузов. Нет, конечно же, я их тоже любил. Ведь это то, что делают отцы. Любят своих детей, кормят их и одевают. То же мужчины делают и с женами. Кормят, одевают и любят. Ну и еще кое-что, конечно, время от времени. Так ведь?
Кто-то придумал свод этих правил. Возможно, они сложились исторически. Какая разница? Так есть. И если происходит иначе, то ты обязательно моральный урод, подлец и предатель. Меня воспитывали правильным мужчиной, так что я убеждал себя свыкнуться с ролью порядочного семьянина, и порой мне это даже нравилось. Но всякий раз, вырываясь на свободу — отметить день рождения друга или сплавиться на байдарках — я не хотел возвращаться. Казалось, что вот она, настоящая жизнь: человеческое общение, разговоры на интересные темы, смех, веселье, радость, грудь, полная воздуха, да и полная грудь какой-нибудь молоденькой красотки. Я обычно не позволял себе сближаться с этими цацами, помнится, я говорил о хорошем воспитании. Но смотреть-то можно? Мужчинам не всегда нужно просто присунуть. Иногда глаза дают гораздо больше, чем то, что кто-то даст тебе в темноте. Я любил — и люблю! — женщин. Собственно, так я и стал папой. Не то чтобы я не слышал о средствах контрацепции, но все же знают, что в момент настоящей страсти тебе не хочется отвлекаться на резинку, а дама твоего сердца (или другого органа), как назло, забыла принять таблетку, или не принимает их вообще. Все думают, что пронесет. Вот меня так пронесло два раза. Пронесло так, что задница зудит до сих пор.
Можете считать меня сволочью, но я не поверю, что все остальные папаши души не чают в своих отпрысках и не мечтают свалить на рыбалку. Ну или просто свалить. Я не хочу сказать, что все только и думают о том, чтобы бросить своих детей, но признайтесь, ведь вы хоть раз задумывались о том, что устали от всего этого. Ну признайтесь, а?..
Для меня, человека, не мечтавшего о двух спиногрызах в столь раннем возрасте (мне сейчас двадцать четыре, если кому интересно), довольно тяжело оказалось осознать свое положение. Нет, я, естественно, был в курсе происходящего, но внутри меня все просто верещало: «Дети?! Какие дети, мать твою?!» Да-да, говорите, что раньше надо было думать. Но в том-то и дело, что в то время я не думал. Молодые только думают, что думают.
Нас не готовят ко взрослой жизни. Мы набиваем себе шишки, считая, что мы уже взрослые. Получаем опыт, делаем выводы. После этого те, у кого есть пара работающих извилин, прикладывают все усилия, чтобы больше не вытворять того, что чревато.
Но что вы будете делать с детьми? Есть вещи, последствия которых нельзя свести к банальным выводам и опыту. Есть результаты действий, с которыми приходится мириться всю оставшуюся жизнь. Конечно, кто-то просто оплачивает аборт, алименты или не делает ровным счетом ничего, оставляя обрюхаченную подругу справляться со всем в одиночку. Признаться честно, иногда я жалел, что моя натура не столь гнилостна, чтобы решиться на такое. И мне даже стыдно за подобные мысли. Но они были, эти мысли, не скрою.
Так вот, имев то, что имел, я не мог уйти, не мог ничего исправить, но и не мог быть абсолютно счастлив. Хотя пытался. Я не знаю, может быть, у женщин с этим проще. В смысле, они вынашивают в себе эту кроху, свыкаются с ней, чувствуют ее. Но я просто, извините за грубость, слил свое семя и сидел рядом, наблюдая, как меняется тело моей женщины, становящейся капризной стервой.
Когда родился наш первенец, я понимал, что должен быть горд. Ведь это считается нормальным. Отцы гордятся, когда у них рождаются первенцы. Но а чем, собственно, гордиться-то? Вот это я не очень-то понимал. Честно. Жена выносила и родила — молодец. Тут есть повод на какое-то время почувствовать себя пупом земли. Пускай рожают миллионы женщин, но количество людей, совершивших грандиозный поступок, не умаляет его значимости. Наверно. В любом случае, это ее промежность трещала по швам, а я всего лишь забрал ее с довеском из роддома. Все улыбались и поздравляли меня, коллеги жали руки и хлопали по спине. А я чувствовал какую-то горечь. И не понимал, почему. Ведь я должен был радоваться. Кто, черт возьми, это придумал? Почему все должны радоваться рождению детей? Я чувствовал себя каким-то неправильным. Поэтому я делал вид, что безумно счастлив. Хотя это было далеко от правды.
И тут начался ад.
