одна большая спальня, которая совмещала в себе несколько секций: небольшая, но довольно-таки уютная кухня и своеобразный зал, где находился камин, большой диван и толстый ковер на полу. Дом был убран. Было чисто и аккуратно. Мне бы даже здесь понравилось, если бы не вся эта ужасная ситуация.
— Иди, поешь, — резко бросил Миша и прошел мимо меня. Он сел за маленький круглый стол и принялся есть, приготовленную им же еду. Я неловко поднялась и последовала за ним. Я села за стол напротив мужчины и почувствовала, как наши ноги соприкоснулись, я хотела бы отодвинуться, но стол был слишком мал для нас двоих. Миша же не обращал на меня внимание, продолжая есть жаренную картошку, закусывая соленными огурцами. Я робко взяла вилку в руку и сделала глубокий вдох. Как же божественно пахла эта еда! Ни разу в жизни не ела картошку в таком виде. Мама всегда говорила, что это вредно для здоровья есть жаренную, острую и соленую еду. А вот теперь… Я должна была отказаться есть эту вредную пищу… Но она так приятно пахла, а я была голодна… Я накинулась на еду, ела, ела… Что аж дышать трудно стало. Заметила, что Миша за мной наблюдает, и покраснела. Отложила вилку, прожевала, громко проглотила и прошептала тихо:
— Извините.
Мужчина просто встал, зашел ко мне за спину, а после взял сковороду и наложил в мою тарелку еще пару ложек картошки.
— Ешь, — он сел на свое место, — захочешь еще. Не стесняйся — бери и ешь. Еды достаточно.
Несколько минут мы ели в тишине, но потом Миша начал задавать вопросы.
— Ты никогда не ела картошку? — он пил чай и внимательно наблюдал за мной, пока я доедала свой ужин.
— Мама говорит, что нельзя есть жаренную, соленую и острую пищу, — пояснила ему, не поднимая глаз.
— Понятно, почему ты такая дохленькая. Сколько тебе лет, дите?
— Девятнадцать.
— До сих пор живешь с родителями?
— Да…
— А что ж с парнем со своим не живешь? — ухмыльнулся он. Я сразу же все поняла. Он видел. Видел, как я Эдику… Боже. Позор.
— Извините, — я резко соскочила со стула и намеревалась уйти, но Миша схватил меня за руку.
— Я не разрешал тебе уходить.
— Простите…
— Перестань извиняться — меня это злит. Сядь на место!
Послушно опустилась на свой стул, сжав ладони в кулаки. Господи, что он сделает со мной? Так страшно…
— Не трясись ты. — Миша потянулся, — послушай, девочка, если не хочешь, чтобы я сделал тебе больно, то выполняй всего лишь одно правило — слушайся меня. Если я задал вопрос, то ты должна на него ответить. Если я сказал что-то сделать, то ты должна выполнить это. Все ясно?
— Да, — я старалась, чтобы мой голос не дрожал. Надеюсь, у меня получилось, потому что после Миша отпустил меня. Я привычно свернулась калачиком на диване, не обращая внимания на Мишу. Через несколько часов, когда уже стемнело, мужчина сказал мне подняться, он разобрал диван, расстелил простынь, положил две подушки и одно одеяло.
После стал раздеваться.
В одних трусах он лег на диван, а затем взглянул на меня.
— Долго будешь стоять? Не забудь выключить свет.
Я послушно погасила лампу и легла на свою сторону дивана, стараясь не шевелиться.
— В моей постели в одежде не спят. Раздевайся. — раздался в тишине голос Михаила. Черт!
Глотая слезы, послушно разделась до нижнего белья и укрылась одеялом до головы. Проблема была в том, что одеяло было недостаточно большим для нас двоих, поэтому я голой кожей отчетливо ощущала тепло его тела. Я даже с Эдиком не спала, после секса он всегда уходил. А тут…
— Спи. Завтра с утра в баню пойдем…
Зажмурилась и постаралась уснуть, хотя сегодняшний день был уж слишком эмоционален. Но через минут десять я почувствовала, как проваливаюсь в сон.
4
Я проснулась от того, что мне стало невыносимо жарко. Я чувствовала рядом с собой горячее мужское тело. Странно, Эрик никогда не спал со мной… Просто брал меня, а потом уходил…
Рука на моем животе пришла в движение и двинулась в сторону груди, обхваченной тонким бюстгальтером. Привычно заставила тело расслабиться, умоляла себя — только не плачь! Настроилась терпеть противные прикосновения, но неожиданно поняла, что приятно чувствовать на себе его руки. Как только теплая ладонь накрыла левую грудь и чуть сжала ее, внизу живота начал образовываться неведомый мне ранее пожар. Ласки становились еще смелее…
Мужские губы соскользнули по шее, оставляя укусы, но тут же их зацеловали. Этот контраст между болью, небольшой болью, и наслаждением сводил с ума. Я больше не могла сдерживать стоны. Я не понимала, кто со мной рядом. Но осознавала точно одно — это не Эрик. Это… Это…
— Миша, — со стоном выдохнула я, изгибаясь в его руках. Боже, что же я творила… Почему позволяла ему делать это со мной? Почему не сопротивлялась, когда расстегнул мой лифчик и откинул его в сторону? Почему поддалась навстречу его губам, которые теперь спускались еще ниже. Нежные поцелуи в ключицы, ниже, ниже…. Твердые губы накрыли ноющий сосок, требующий внимания, а рука накрыла вторую грудь. Боже, боже, боже… Это было волшебно. Мне никогда не было так хорошо… Никто еще не обращался со мной так бережно и ласково… Я вскрикнула, когда он укусил меня за сосок, а потом подул на него.
— Тише, маленькая, тише… — прошептал мне на ухо Миша. Он больше не целовал меня, а лишь смотрел на мое лицо, а я так и не решилась открыть глаза… И словно почувствовав мою нерешительность, мужчина провел пальцем по моим губам и произнес:
— Открой глаза, Еся. Посмотри на меня.
Открыла. И утонула в его взгляде. Его глаза… Такие яркие… Такие живые. Я вижу эмоции в них, я вижу, что он хочет МЕНЯ. МЕНЯ. А не деньги моих родителей. Не положение в обществе. Не одобрение родителей. Миша хотел меня.
— Поцелуй меня, — еле слышно прошептала я. Но он услышал. Миша медленно наклонился ко мне, а после резко поцеловал меня. Он не церемонился со мной. Не жалел. Но при этом не делал мне больно. И я хотела больше, вонзила ногти в его широкие плечи и изогнулась, стараясь стать ближе к нему. Поцелуй сводил меня с ума. Прикосновение его языка, чувствовать его губы, тепло его кожи…
Мне никогда не было так хорошо. Когда мне стало не хватать воздуха, он оторвался от меня. Я чувствовала, как горят мои губы, словно просят еще его ласки. Не отрывая
