Они любили друг друга всю ночь напролет. Когда Джош очнулся ото сна при слабом мерцании рассвета, то увидел, что она сидит на краю кровати, повернувшись к нему белоснежной красивой спиной, распустив волосы по плечам. Даже не повернувшись, Люси уже почувствовала, что он проснулся, и протянула ему руку. Он взял ее ладонь и, приподнявшись, стал целовать ее спину.
— Прошлой ночью ты назвал меня Люси Атвуд, — нежно сказала она. — Если бы я уже тебя не любила, то, несомненно, полюбила бы после этих слов.
— Ты уже давно меня любишь?
— Не знаю. Возможно, с того вечера в Солнечном доме. А может, и раньше. Боязнь затмила все остальные чувства.
— Ты боялась меня? В это трудно поверить.
Люси повернула голову и взглянула на Джоша, она выглядела уставшей после ночных ласк.
— С самого начала, когда ты встал между мной и особняком Атвудов, я боялась тебя. Ты всегда намеренно мешал мне, когда я пыталась понять, кто я такая в этом мире, узнать свое прошлое, когда хотела получить подтверждение своей принадлежности к этому месту и этой земле.
Он присел и нежно обнял ее.
— А теперь?
— Ночью я забыла обо всем, кроме тебя, и впервые в жизни познала любовь. Я была сама собой, настоящей личностью, ни на минуту не сомневаясь в том, кто я такая. Я — женщина, которой всегда хотела быть. Сейчас, начиная с этого утра, я не буду больше скрывать правду, все изменилось, а особняк остался преградой между нами, напоминая, что я ничем не могу доказать, кто я на самом деле. Я вот думаю, а что, если я так и не докажу, что я — Атвуд?
Джош взял ее прекрасное личико в свои руки.
— Любовь моя, тебе и не надо ничего доказывать. Ты даже представить себе не можешь, как это тебе не надо.
И здесь, сидя на кровати в полной тишине, он рассказал ей, что она дочь Дэниэла Уорвика.
Бен Томпсон смешался с толпой, которая собралась на новой железнодорожной станции, чтобы увидеть, как в Истхэмптон прибудет первый поезд. На платформе собрались как влиятельные и высокопоставленные лица, так и инженеры, а также подрядчик, ответственный за успешное претворение промышленной идеи в жизнь — Джош Бартон. Скоро прибывающий поезд привезет сюда членов «Железнодорожной компании» и специально приглашенных гостей. Истхэмптон, всегда готовый праздновать очередное важное событие, был украшен разноцветными флагами. Лес, спрятанный за кирпичной стеной вокзальной площадки, стал будто невидимым, так как теперь люди не обращали внимания, а вернее, не замечали красоту распустившихся колокольчиков и фиалок, яркость желтых цветочков чистотела, разросшегося на болотистом, покрытым мхом берегу реки посреди поляны маленьких бледно-желтых примул.
Стоя на тротуаре и раскуривая тонкую сигарету, Бен думал, что мог бы сесть на поезд и однажды покинуть Истхэмптон, тем более этот день был далеко не за горами. Он уже довольно долго пробыл в курортном городке, доверху наполнив золотыми монетами свои карманы, трудясь на разных подсобных работах, и в достаточной мере насладился комфортабельными апартаментами, которые даже немного стали ему надоедать, тем более все хорошее когда-либо заканчивается, и его временному пребыванию рядом с морем тоже должен подойти конец. Если он останется еще хотя бы ненадолго, то может столкнуться с различными трудностями.
Купер начнет спрашивать, когда можно ожидать получения первой прибыли от его инвестированных в бизнес денег, полученных как компенсация за разрушенный дом; он станет снова интересоваться точной датой покупки несуществующего товарного вагона; Бена могут заподозрить в краже некоторых ценностей, в чем изначально обвиняли чернорабочих. Теперь, работая севернее Маррелтона, он едва ли сможет возвращаться в морской коттедж; вдобавок ко всему, Эмми доставала его тем, что упрашивала жениться на ней, даже не подозревая о том, что несколько лет назад он сбежал от жены и шестерых детей. И если бы он хотел добавить ко всем своим преступлениям еще и двоеженство, он поискал бы вариант получше, помоложе и покрасивее, чем Эмми Линден. Но перед отъездом Бен намеревался выполнить еще одно дельце, хотя и ради забавы и веселья, а также чтобы покрыть чрезмерные убытки, которые он понес на ипподроме, надавив как следует на толстый кошелек Уорвика.
Он засунул руку под пальто и почувствовал ладонью прочность двух серебряных пуговиц, ждущих своего часа в маленьком шелковом кармашке. Он решил всегда носить их с собой, после того как заподозрил, что его комнату обыскивали. Что искала в ней Эмми, он не знал, но подозревал, что чрезмерное любопытство, касающееся больше его материального положения, чем прошлого, побудило Эмми обыскать его вещи. Если Эмми и сделала собственные умозаключения по поводу разоблачающих его писем, которые он получал после грабежа или чего-то в этом роде, то она ни разу не попыталась выяснить подробности о его занятиях вымогательством и шантажом лично от него.
Вымогание денег было его любимым занятием, что требовало высокого мастерства, и Бену отлично удавалось таким способом зарабатывать себе на жизнь. Он всегда очень долго выжидал после того, как предъявлял требования своим жертвам и советовал им тщательно подумать над тем, легче ли им один раз заплатить и больше никогда в жизни не встречаться с ним, либо совершить необдуманный поступок, тем самым сделав страшную тайну достоянием общественности. Но многие шантажисты, заигравшись, совершали главную ошибку — они начинали требовать слишком много. Попытки высосать из жертвы все соки могли спровоцировать ее к совершению отчаянного шага, а именно привести к самоубийству, а значит, положить конец — только по этой причине расстраивался Бен — его постоянному приличному доходу.
Бен был немного разочарован, что не сам Дэниэл Уорвик будет находиться под его властью и давлением, но знал, что хотя и не напрямую, но мужчине придется заплатить за его молчание. Несмотря на то что Бен хотел свести с Уорвиком старые счеты, он не мог рисковать, вымогая деньги у него лично, потому что Дэниэл мог вспомнить, что Бен был членом шайки контрабандистов, которую он выжил и прогнал из города. И неважно, что прошло уже много лет, Бен знал, что, если что-то пойдет не так, его все еще могут отправить в ссылку в Австралию или посадить в тюрьму. Поэтому, тщательно все обдумав, он решил, что Кейт Уорвик — самая уязвимая и ранимая из всех, ее легко можно будет запугать, получив деньги, не причиняя себе никакого вреда и не подвергая себя опасности. Он знал, как отчаянно жена Дэниэла хотела сохранить страшную тайну мужа о его незаконнорожденном ребенке. «Какой же тогда будет скандал, ведь об этом узнает весь курортный городок, а какие последствия ожидают эту семью, если правда выплывет наружу!» Уорвика подвергнут остракизму, а несмываемый позор и общественная неприязнь навсегда лягут на плечи всей семьи. А что касается Ричарда Уорвика, тот просто умрет от стыда, когда станет известно, что он ухаживал за своей единокровной сестрой, но его мать не допустит, чтобы случилась беда, поэтому и согласится заплатить Бену деньги.
