– А вы, оказывается, прямо порох! – мягко заметил он. Кэсси не ответила, и он, протянув руку, взял ее судорожно стиснутые пальцы в свою сильную теплую ладонь. – Сосчитайте до десяти, и мы возобновим наш разговор, – спокойно предложил он. – Давайте начнем с того, что мы помолвлены. Почему бы нам в таком случае не познакомиться поближе. Я бы не хотел, чтобы нам задавали щекотливые вопросы, на которые мы не сумеем ответить. Пожалуй, начну с себя. Мне тридцать шесть, родился в Лондоне, назвали меня в честь деда с материнской стороны. Учился в обычной школе, где пришлось заниматься как одержимому, затем Кембридж. Остальное я уже рассказывал – в общих чертах. Я не люблю распространяться о своих… приключениях.
– В этом нет необходимости. Я читала ваши книги, – пробормотала Кэсси, отметив его удивленный взгляд.
– В самом деле? Вы мне льстите, если, конечно, не считаете их ужасными.
– Нет, книги правда хорошие. Только грустные немного… – задумчиво добавила она.
– Как и сама жизнь, – мрачно произнес Джордан и решительно переключился на бодрый тон: – Теперь ваша очередь.
– Глупо как‑то, – смущенно сказала Кэсси, опустив глаза. – Будто мы затеяли игру по дороге на казнь.
– Ну, это вы хватили! Дело не настолько плохо, – рассмеялся он. Только помните: у вашей матери будут подозрения. Но не у моего отца. Он будет в восторге!
– Вы очень хладнокровный человек, да? – сухо сказала Кэсси и вновь услышала его жесткий, невеселый смех.
– Вы, как я вижу, успели это заметить? Но мое хладнокровие не касается отца и матери. Других – да.
– Вот как? Кстати, я ничего не знаю о вашей матери! – забеспокоилась Кэсси. – Кроме ее имени.
– Дороти, – удовлетворенно сказал Джордан. – Отец называет ее Дот. Ну а теперь рассказывайте о себе. Я не смогу убедительно играть свою роль; если мне придется то и дело изображать удивление, говоря при этом: «А я и не знал, дорогая». Ваша мать непременно начнет задаваться всякими вопросами насчет вас.
Кэсси покраснела – слава Богу, Джордан, кажется, этого не заметил! Но что ни говори, а он прав, и она принялась рассказывать о себе. Джордан был хорошим слушателем, и постепенно она забыла о смущении, не отдавая себе отчета в том, что рассказывает ему повесть своего одиночества. Кэсси вернулась от воспоминаний к действительности, только когда они подъехали к окраине Лондона, и, увидев, что Джордан собирается свернуть в город, не удержалась от замечания, что такая дорога отнимет кучу времени.
– Вероятно, – пробормотал он, внимательно следя за оживленным движением, – но не забывайте, мы помолвлены, а у вас пока еще нет обручального кольца.
– Это вовсе не обязательно, – поспешно сказала Кэсси, внезапно ощутив непонятную тревогу, не имевшую никакого отношения к предстоящей встрече с матерью и Луиджи. – В наше время многие…
– Многие, но не я! – отрезал он. – Мои родители – люди старой закалки, и для них это само собой разумеется. Ваша мать богата, и, естественно, ее будет интересовать приблизительная стоимость кольца. Н‑да, если идти у вас на поводу, провал обеспечен. Ваша мать сразу все поймет и посоветует нам в следующий раз получше выучить свои роли.
– Между прочим, мы уже проехали множество ювелирных магазинчиков, — нетерпеливо сказала Кэсси, которой вдруг загорелось почувствовать на пальце кольцо Джордана, пусть даже это всего‑навсего игра.
– На этот случай у меня тут есть особое местечко, – с решительным видом сказал он.
– Понятно. Обычно вы покупаете обручальные кольца у одного и того же ювелира, да?
– Ну‑ну! – усмехнулся он. – Вам бы не мешало убрать свои колючки, если вы хотите, чтобы наша помолвка выглядела убедительно. Вообще‑то я купил себе там первые в моей жизни часы, когда почувствовал, что наконец становлюсь на ноги. В тот день я получил на телевидении первое месячное жалованье, решил шикануть и купил себе дорогие часы.
– Вот эти? – спросила Кэсси, бросив взгляд на плоские золотые часы, украшавшие его сильную кисть, и подумав, что, может быть, ей стоит попробовать устроиться на телевидение, раз там так хорошо платят.
– О нет! – он рассмеялся. – Эти пришли вместе со славой. А те первые я сохраню для потомков. В свое время я так им радовался! – мягко добавил Джордан.
– А теперь вы повзрослели… – пробормотала Кэсси, опасливо гладя на сверкающую витрину ювелирного магазина, возле которого они остановились. – Да, – ответил он. – Повзрослел и стал циником.
Едва они вошли в магазин, Кэсси от волнения замолчала, только отметила про себя, что Джордана мгновенно узнали и приветствовали улыбками, а помощник управляющего тотчас обратился к нему по имени. Через минуту, весело ухмыляясь, подобно джинну из бутылки, появился и сам управляющий. – Это популярность, а не дурная слава, – вполголоса обронил Джордан, отвечая на ее язвительный взгляд, а секунду спустя внимание Кэсси полностью приковали искрящиеся на специальных подносах обручальные кольца. Разумеется, право выбора принадлежало Джордану. С ее стороны было бы смешно и даже подловато выбирать кольцо ради того, чтобы обмануть его отца. При мысли о собственной матери у Кэсси не возникало ни малейших угрызений совести. В конце концов Джордан остановил свой выбор на кольце, украшенном бриллиантовой розеткой, с крупным, чистой воды центральным камнем. Ощутив на пальце его тяжесть, Кэсси даже оробела.
У нее возникло странное ощущение, будто все это происходит не наяву, а во сне. Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности, перехватив мягкий, сочувственный взгляд управляющего, для которого эта картина явно была не в новинку, и услышав спокойный голос Джордана.
– Тебе нравится, дорогая? – ласково спросил он, и Кэсси пробормотала, что кольцо замечательное. Управляющий довольно улыбнулся, чем поверг ее в полнейшее замешательство. – Она не будет его снимать, – твердо заявил Джордан, взял коробку и, передав ее Кэсси, вынул чековую книжку. Увидев цифру на чеке, Кэсси снова ошеломленно замолчала. И только когда они вышли на улицу, яростно набросилась на Джордана:
– По‑моему, вы просто сошли с ума! Можно было бы вполне обойтись бижутерией. Кто в наше время способен отличить настоящую вещь от подделки? – Господи, святая простота! – Он насмешливо развел руками. – Люди вроде вашей матери разгладят фальшивку за милю. И зарубите себе на носу: может быть, я человек ужасный, брюзга и придира, но уж дешевкой я никогда не был! И вы сейчас в этом убедитесь. Ну‑ка, угадайте, куда мы пойдем обедать?
– Я никогда не говорила, что вы ужасны, – твердила свое Кэсси, не в силах отвести взгляд от сверкающего кольца, массивная тяжесть которого одновременно и раздражала ее, и успокаивала. – Я говорила только, что мне было боязно заходить к вам в кабинет!
