Руфус сказал, что его отношения с дочерью не касались Габриэллы, и она не собиралась в них лезть. Но она также не собиралась отказываться от собственного мнения или держать его при себе.
И, судя по мрачному выражению лица Руфуса, ее слова пришлись ему не по душе.
– Я же говорил тебе держаться подальше от Холли, – отрезал он.
Габриэлла пожала обнаженными плечами.
– Я подумала, что кто-то должен проверить, жива она или нет.
– Ты не имела права, черт побери…
– Более того, – решительно продолжила девушка, – я не люблю, когда мне указывают, что я могу делать, а что нет.
– Тогда пришла пора привыкать к этому, – процедил он сквозь зубы.
– Ты мне угрожаешь, Руфус?
Он долго смотрел на нее, возмущенный тем, что она посмела его критиковать.
– Нет, я не угрожаю тебе, Габриэлла, – наконец произнес он обманчиво мягким тоном. – Я просто удивлен, что меня критикует женщина, чья мать была…
– Я советую тебе остановиться прямо сейчас, – холодно ответила девушка, гордо вскинув подбородок. – Как насчет того, чтобы заключить небольшую сделку? – язвительно продолжила она. – Ты оставляешь в покое мою мать, а я не буду критиковать твои родительские качества. Как ты на это смотришь?
Как на оскорбление, мрачно подумал он.
Шесть месяцев под одной крышей с этой женщиной покажутся ему вечностью!
Взяв с полки свои часы, Габриэлла посмотрела на них.
– Если ты не уйдешь прямо сейчас, ты не сможешь провести полчаса перед ужином с Холли.
– Я так понимаю, ты тоже собираешься присутствовать за ужином. – Его брови взметнулись вверх.
– А почему я не должна этого делать? – с вызовом произнесла она.
Руфус пожал плечами.
– Я думал, что по вечерам ты работаешь в бистро или что-то в этом роде.
– Больше не работаю. Я вчера уволилась, Руфус. С понедельника я начну заниматься переоборудованием «Габриэллас», – напомнила ему она.
Черт побери! После всего, что произошло сегодня, он совсем забыл, что им придется работать бок о бок!
– Время бежит, Руфус, – съязвила Габриэлла. – Ты не должен заставлять Холли ждать.
Тоби был прав, мрачно подумал Руфус, выходя из ее комнаты. Он не был уверен, что сможет целых шесть месяцев терпеть присутствие Габриэллы своем доме.
* * *
– Где твое обручальное кольцо?
Габриэлла холодно посмотрела на Руфуса, когда они вдвоем сидели за накрытым столом. Ужин был подан пятнадцать минут назад, но ни один из них почти не притронулся к еде.
Прежде чем спуститься в столовую, Габриэлла хорошо все обдумала. Она решила впредь держаться с Руфусом с холодной вежливостью.
Вспышки гнева ни к чему не приведут. Он обернет их против нее самой.
После его бесстыдного предложения она не могла быть с ним любезной, но игнорировать его тоже было бесполезно. Поэтому она будет молчать, пока он сам к ней не обратится.
Как сейчас.
– Я сняла его, перед тем как принять душ, – спокойно ответила она. – Не хотела, чтобы оно окислилось у меня на пальце.
Кроме того, оно безжалостно напоминало ей, что она теперь не принадлежит самой себе.
– Что это, черт побери, значит? – недоверчиво спросил Руфус, положив вилку. – Думаешь, я подарил тебе какую-то металлическую безделушку со стекляшкой?
Ее глаза расширились от удивления.
– Ты хочешь сказать, что золото и бриллианты настоящие?
Они совсем не походили на молодоженов, подумала Габриэлла. На ней было черное платье до колен, на Руфусе – брюки от костюма и рубашка. Они даже не пытались произвести друг на друга впечатление.
– Разумеется, настоящие, – раздраженно ответил Руфус, недоверчиво глядя на нее. – Зачем мне дарить моей жене фальшивое кольцо?
– Почему нет? Это ведь фальшивый брак! – отрезала она. – Или ты просто боялся, что кто-нибудь может заметить фальшивое кольцо на безымянном пальце жены Руфуса Грешема?
Она снова бросала ему вызов, и он был готов его принять. Но в то же время ему не хотелось поддаваться на ее провокацию.
– Я только спросил, Габриэлла, – спокойно ответил Руфус – Можешь делать с этим дурацким кольцом все что хочешь. – Он продолжил есть своего лосося.
Он согласен играть в ее игру, но только по своим правилам.
– Как Холли? – спросила Габриэлла после нескольких минут молчания.
– Отлично, – отрывисто бросил он. – Она немного удивлена, что тетя Габриэлла стала ее мачехой, но в остальном все в порядке.
– Наверное, тебе не следовало ей говорить.
– Ну конечно. – Руфус нетерпеливо вздохнул. – По-твоему, было бы лучше, если бы она услышала, как кто-то из прислуги назвал бы тебя миссис Грешем?
Положив вилку и нож, Габриэлла промокнул губы салфеткой, прежде чем ответить ему.
– Слуги называют меня мисс Габриэлла, – спокойно произнесла она. – Полагаю, ты сказал Холли, что наш брак лишь временное соглашение? Что я не буду вмешиваться в ваши с ней отношения?
У Руфуса пропал аппетит. Он надеялся, что они будут как можно реже ужинать наедине.
Он с грохотом отложил в сторону вилку.
– Я не привык оправдываться.
Габриэлла слегка наклонила голову.
– Очевидно, ни перед кем.
– К черту все это! – Поднявшись, он бросил салфетку на стол. – Слава богу, что в следующем месяце я отправляюсь на несколько дней в Нью-Йорк. Но, боюсь, этого будет маловато.
Внешне Габриэлла никак не отреагировала на его эмоциональную вспышку, но в душе испытала облегчение от того, что на несколько дней она будет избавлена от его волнующего присутствия. В то же время к этому примешивалось чувство пустоты.
Она будет рада его отсутствию, сказала себе Габриэлла. А под ложечкой у нее сосало оттого, что она плохо поела.
– Ну? – подтолкнул ее он. – Тебе нечего на это сказать?
Габриэлла бросила на него яростный взгляд.
– Может, приятного путешествия?
Руфус глубоко вдохнул.
– Я имел в виду, что-нибудь о Холли.
Она поморщилась.
– Но ты ведь только что запретил мне критиковать твои родительские качества.
– Я так понимаю, это один из тех случаев, когда решила сделать так, как я велел.
– Именно! – согласилась она.
Руфус нетерпеливо покачал головой. Ему хотелось убраться отсюда, пока он не придушил ее. Обычно, приходя домой, он отдыхал после напряженного рабочего дня, но сегодня был готов взорваться. И это могло найти выражение в разных формах.
– Возможно, у меня возникнут в Нью-Йорке какие-нибудь неотложные дела, и мне надо будет задержаться там на месяц, – отрезал он. – Таким образом, мне придется терпеть твое присутствие на четыре недели меньше.
Она с самого начала знала, что последнее, чего он хотел, это жениться на ней, но его слова причинили ей боль.
