– Уходи, Флинн, – устало произнесла Сара. – Либо возвращайся в спальню, либо езжай в отель, но только оставь меня в покое.
– Я, пожалуй, останусь, раз ты предоставляешь мне свободу выбора. – Он протянул ей руку. – Идем.
– Я неясно выразилась?
– Что ты, очень даже ясно. Но ты не уснешь на этом диване, а я не хочу мучиться угрызениями совести, что лишил тебя мягкой постели, причем свалившись как снег на голову.
– Моя кровать недостаточно велика для двоих.
– Мы поместимся, – убежденно сказал Флинн. – А если ты боишься, что я захочу заняться с тобой любовью, обещаю даже не касаться тебя. Ты этого хочешь? Ну, вставай же.
Она хотела вовсе не этого. Она хотела его любви. Хотя бы немножко…
– Флинн, уйди, – повторила Сара, проглотив комок в горле.
Хотя Флинн не пошевелился, Сара почувствовала, как он напрягся. Она в смятении подумала, что вот он сейчас нагнется, возьмет ее на руки и отнесет наверх, невзирая на ее протесты. Ведь она в действительности не знает, что он за человек на самом деле – и никогда не знала, хотя шесть лет назад думала иначе.
– Проклятье! – с плохо сдерживаемой яростью воскликнул он, и Сара вдруг поняла, что он так не поступит.
Флинн снова замолк, но не ушел, продолжая стоять рядом.
Сердце у нее стучало так громко, что, как казалось Саре, его стук должен быть отчетливо слышен в тишине комнаты.
Неожиданно Сид запрыгнул на диван, заставив хозяйку вздрогнуть. Выпустив когти, кот немного потоптался на ее коленях. Сара даже боли не чувствовала, продолжая сидеть неподвижно.
Флинн вдруг выпрямился. Вздох облегчения уже был готов сорваться с ее губ, однако он вдруг сел на диван.
– Как хочешь, – прозвучал в тишине его ровный голос. – Будем ночевать здесь.
– Это уже не смешно, – едва придя в себя от такой бесцеремонности, сказала Сара. – Флинн, немедленно прекрати! Не будь идиотом.
– В Ирландии это слово произносят иначе, но основной смысл я все же уловил, – усмехнулся он, затем вытянул свои длинные ноги и заложил руки за голову – этакая пантера с зелеными глазами, заявляющая свои права на принадлежащую ей территорию.
И это в ее доме и на ее диване!
Сара не шелохнулась, боясь задеть его ненароком.
Время шло. Тишину гостиной нарушало лишь их дыхание и мурлыканье свернувшегося клубочком кота. Саре стало жарко. И не только от тепла Сида, но и при мысли о том, что бедро Флинна находится всего в нескольких дюймах от ее ног.
Тело затекло от неудобной позы. Сид доставлял дополнительные неудобства, но Сара не спешила его согнать, потому что тогда молчание стало бы совсем невыносимым.
Флинн сладко зевнул и поерзал, устраиваясь с наибольшим комфортом.
– Если я вдруг усну и нечаянно тебя коснусь, это будет сделано без малейшего умысла с моей стороны, – проинформировал он ее.
– Иди наверх.
– Без тебя я никуда не пойду.
Сара попыталась воззвать к его здравому смыслу:
– Флинн, ты ведь не можешь не понимать, что это не только смешно, а просто нелепо.
– Согласен, потому что наверху стоит удобная кровать, и от некоего лица требуется всего лишь проявить капельку благоразумия и использовать эту кровать по назначению.
– Лица – в единственном числе, – подчеркнула Сара.
– Ну да. Разве я сказал по-другому? – Его голос звучал обманчиво невинно. Флинн протянул руку и почесал Сида за ушами, не касаясь ее. – Ну а тебе, кот, нравятся кровати?
Сид замурлыкал еще громче. В эту секунду луна, вышедшая из-за туч, осветила хищный профиль Флинна и тонкий шрам на подбородке, которого не было видно в спальне, когда он спал.
– Еще одна пуля? – спросила Сара, прежде чем успела прикусить язык.
Не отрывая взгляда от Сида, но словно зная, куда она смотрит, Флинн кивнул.
– На память. Кстати, если бы мне тогда немножко не повезло, ты бы сейчас меня не лицезрела.
Он сказал это легко, почти небрежно, но Сару вдруг пронзил страх. Она ведь даже не имеет ни малейшего понятия, чем он занимался и через что ему пришлось пройти. Но у нее в голове не укладывалось, что можно стрелять в журналистов, пишущих о светских новостях и сплетнях.
– Неужели было так уж необходимо рисковать свой жизнью? – стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила она.
– Я был молод, глуп и считал себя неуязвимым. – Его взгляд теперь был устремлен в темноту. – А еще я должен был доказать, что могу.
– Мне ты ничего не должен был доказывать, – быстро сказала она.
– Тебе, возможно, и нет. Хотя без тебя и не обошлось.
– Но я никогда…
– Ты знала, чего хочешь, и относилась к жизни серьезно.
Сара задумалась. Может быть, Флинн прав, и именно его отношение к жизни привлекло ее? Он также умел добиваться поставленной цели, но в отличие от нее в его жизни было место не только для работы и учебы. Он заставил девушку взглянуть на мир своими глазами, показал ей, что жизнь – это не просто череда задач и целей, но и улыбки, смех, развлечения. Любовь…
Только к чему это привело?…
– Благодаря тебе я увидел свою жизнь в совершенно ином ключе, и это заставило меня задуматься, но доказывал я своему отцу, – негромко пояснил Флинн.
Вот это ей было более-менее понятно. Она и ее мать тоже были разными, и Сара иногда просто не понимала Полли, которая почти ко всему относилась легкомысленно. Сара увидела свою мать иначе, когда забеременела и сама стала матерью. Оказалась, Полли не отличалась легкомысленностью, как Сара думала на протяжении многих лет. Ее мать просто была умна и умела расставить приоритеты. Она рассуждала примерно так: зачем ей лишний раз волноваться о ком-то, если этот кто-то сам способен позаботиться о себе?
Однако Сара даже представить себе не могла, какого рода разногласия могли быть у Флинна и его отца. Возможно, поэтому, подумала она, Флинн не рассказывал ей о своей семье. Лишь однажды он упомянул, что у него есть дядя-священник, который живет в Нью-Йорке. О своем отце он не говорил ни слова.
– Твой отец жил в замке?
– Да. Я ведь там родился.
Флинн родился в замке? Ух. Даже спрашивать не хочется, что он тогда думает о ее доме.
– Это ведь не совсем замок, как я уже рассказывал Лайаму, – словно догадавшись о ее мыслях, сказал Флинн. – Он больше похож на крепость в стиле Возрождения.
Как будто она знает, чем отличается крепость в стиле Возрождения от замка.
– Крепость обычно строили исключительно для военных целей, в каком-нибудь стратегически важном месте, тогда как замок – это укрепленный дом, в котором жила семья знатного человека, как правило обладающего каким-либо титулом, и где во время войны могли укрыться его вассалы.
– И сейчас ты там живешь? – уточнила Сара.
– Как и пять поколений предков Мюрреев до меня.
