Тима тошнило, когда он видел Стеф в обнимку с этой женщиной. Пытаться поколебать ее авторитет — все равно что расшатывать голыми руками скалу, да и не стоит ему делать этого! Конечно, он отец, у него есть права — но кого это волнует? Во всяком случае, не эту чертовку! Богу потребовалось семь дней, чтобы сотворить мир, а ей хватило пяти, чтобы перевернуть его вверх ногами!
— Она довела меня до белого каления! — выпалил он как-то, обращаясь к Рили.
— Ты и сам плавишься при виде этой женщины, — хохотнул тот. — И только твое проклятое упрямство не позволяет тебе признать этого.
Неправда!.. А даже если и так, он слишком поглощен своими обязанностями, чтобы разбираться в чувствах, которые вызывает в нем женщина вроде Лилиан Моро. Вот только спокойно смотреть, как она ломает жизнь Стеф, не намерен.
Именно поэтому утром двадцать третьего Тимоти Эванс стоял в холле, спрятавшись за карликовой сосной в кадке, и, словно шпион из третьеразрядного фильма, наблюдал, как эта парочка, поглощенная беседой, приближается к главному корпусу. Какими секретами они делятся? И почему Стеф с такой легкостью откровенничает с совершенно незнакомым человеком, а не с ним? Он снова оказался в дураках, и это, похоже, становится привычным делом.
Тимоти охватило какое-то едкое чувство. Ревность — вот что это такое, и она не покидает его с того самого дня, когда Лилиан Моро, мягко ступая ногами в оленьих сапожках, вошла в их жизнь и заняла в ней центральное место. Но ему не давал покоя вопрос: кого он ревнует? Свою дочь или эту женщину?
Боже, что за нелепая мысль! И полный идиотизм — тратить на нее даже минуту своего драгоценного времени!
А они уже вприпрыжку бежали по лестнице, хихикая, как девчонки. Подростковую неуклюжесть Стеф скрывали пуховая парка и длинные сапоги, а ее спутница была сама элегантность в своих европейских шмотках.
Он смотрел на них и ненавидел себя за ту мелочность, которую пробуждала в нем Лилиан. Когда последний раз Стеф смотрела на него вот так — словно солнце всходит и садится по легчайшему мановению его руки? Когда ее лицо было таким открытым и выражало такое жадное внимание?
Лилиан заметила его и прощебетала «Здравствуйте» так, словно взрослый мужчина, прячущийся за стратегически расположенным растением в кадке, нечто само собой разумеющееся.
— Доброе утро, — ответил он, пытаясь говорить с такой же непринужденностью, но тут же поморщился при звуках своего деревянного от обиды голоса. Тимоти никогда не считал себя собственником, но именно об этом качестве свидетельствовало то, как он вцепился в Стефани и, оторвав ее от новой подруги, притянул к себе. — Привет, солнышко. Мне так хотелось позавтракать с тобой, но ты немного опоздала, а меня поджимает время.
— Ничего страшного. — Стеф ловко увернулась от его объятий. — Лилиан составит мне компанию.
Едва не поперхнувшись, он все же обнажил зубы в улыбке.
— Вот и славно, потому что я уже поел и через несколько минут должен встретиться с Рили в конюшне. Но может быть, нам удастся встретиться на склоне и съехать пару раз до ланча.
— Нам? Ты имеешь в виду себя, меня и Лилиан?
Голландский соус вкупе с яйцами по-бенедиктински, которые он съел полчаса назад, подступили к горлу.
— Как хочешь.
Лилиан окинула его проницательным взглядом.
— А чего хотите вы, мистер Эванс?
Ее лыжный костюм был темно-синий, цвета северного неба перед наступлением темноты, а бирюзовый свитер под ним делал ее кожу светящейся, словно теплая слоновая кость. Светлые густые пряди мягко падали на плечи. Как давно он не зарывался пальцами в женские волосы…
Тимоти резко одернул себя. Что-то слишком часто в последние несколько дней его посещают подобные мысли. О том, чего он хотел, даже страшно было подумать. Во сне или наяву Лилиан Моро стояла у него перед глазами двадцать четыре часа в сутки.
— Я не хочу вам мешать, — сказала она, не дождавшись ответа.
— Вы не помешаете, — пискнула Стефани. — Мы с папой можем покататься вдвоем в любое время.
— В таком случае ты счастливица, — серьезно сказала Лилиан, заправляя выбившуюся прядь волос девочке за ухо; и Тимоти вдруг заметил, что неотрывно смотрит на тонкие аристократичные пальцы с безукоризненно накрашенными ногтями. — Как правило, отцы слишком заняты, чтобы тратить много времени на дочерей.
Стефани бросила на него выразительный взгляд.
— Скажи ей, чтобы пошла с нами, пап!
Загнанный в угол Тимоти пожал плечами.
— Конечно, — сказал он с чрезмерным радушием. Как он мог отказать этой парочке, смотрящей на него с мольбой, словно оголодавшие беспризорники? — Встретимся на верхней площадке подъемника в одиннадцать.
— Буду ждать с нетерпением, — сказала Лилиан и кивнула в сторону столовой. — Может, вы хотя бы выпьете с нами кофе, мистер Эванс? Мы обе будем очень рады этому.
Мы обе будем рады этому. Словно он здесь посторонний!
Скрыв раздражение, он взглянул на часы.
— Думаю, я смогу выкроить еще несколько минут.
— Почему вы называете его мистер Эванс? — спросила девочка у Лилиан, когда они сели. — Обращайтесь к нему по имени, как и все остальные.
Женщина обхватила изящными пальцами чашку кофе с молоком и снова пронзительно посмотрела на Тимоти из-под длинных ресниц — так, словно без труда читала те мысли, которыми он совсем не хотел делиться с ней.
— Потому что он называет меня мисс Моро.
Стефани возмущенно уставилась на отца.
— Скажи ей, па.
— Сказать ей — что? — Он неловко поерзал на стуле и принялся тщательно размешивать кофе, в котором не было ни сахара, ни молока.
— Что она может называть тебя Тимом. А ты будешь называть ее Лилиан.
— Да-да, конечно, — словно дрессированный попугай, сказал он. — Скажите мне все же… э-э-э… Лилиан, почему вы решили приехать в Пайн Лодж? Это довольно далеко от проторенных европейских дорог, особенно если учесть, что прямо у вас под боком лучшие в мире спуски.
— Я созрела для перемен. — Она откусила крошечный кусочек круассана и, задумчиво жуя его, пренебрежительно приподняла плечо. — Со временем даже Санкт-Мориц надоедает.
— И чтобы развеять скуку, вы решили снизойти до Северной Америки. — Он не скрывал своего сарказма, чем заслужил очередной негодующий взгляд Стефани.
— Нет, Тимоти, — сказала Лилиан, лукаво глядя на него из-под ресниц. — Я приехала сюда в поисках совсем другого, и мне кажется, что я смогу это найти.
Ему не понравилось, какую реакцию вызвали в нем эти слова — вспышку сексуального возбуждения, которое в последнее время все чаще охватывало его… И ему не нравилась Лилиан. К тому же он ей не верил. Она забивала голову Стефани своими бреднями. Его сорванец-дочь уже подражала ее манерам, отставляя розовый мизинчик, когда поднимала чашку с горячим шоколадом, и деликатно промокала после каждого глотка рот салфеткой. Скоро она заговорит по-французски.
