— Пап, на операции, — отчитывается Вадим. — Ожоги, ушибы, сотрясения. Риска для жизни нет.
— Значит все нормально, — хмуро бросает товарищ Старший следователь. — Операции — ерунда, сколько их у меня в жизни было.
Важно другое, — чувствую, что любимый напрягается ещё сильнее. — Сашку подставили.
Вот это поворот!
— Пап, с чего ты взял? — Ангелина отлепляется от груди отца и пытливо смотрит ему в глаза.
— Чувствую, — слышу болезненное напряжение в голосе любимого. — Официальная версия — Сашка что-то перемудрил со своим генератором и тот рванул. Взрыва никто не видел, но все шишки решили свалить на моего сына, — в последних словах особенная боль. Дима отличный отец и он переживает за своего ребенка.
— Сашка? Что-то взорвал? — гневно восклицает Ангелина. — Папуль, да она жизни до такого не доводил! Это ж тебе не Мишка!
— Вот и я о том же, — Мужчина прижимает меня к себе ещё крепче и я едва заметно глажу его по спине под курткой. Черт, как же хочется поцеловать, утешить, приласкать. Как же хочется отогреть от этих ужасных переживаний. Но сейчас у меня есть только прикосновения и взгляд. Надеюсь, любимый поймет меня и без слов.
— Значит так, орлы! — заявляет Дима уже спокойнее. Твердо, деловито. — Официальное расследование я выбил, на месте работает экспертная группа, но там все свои. Девушки остаются караулить в больнице, а вы геть в лабораторию! Что хотите делайте, но Сашу надо спасать!
Парни, как один, встают и направляются к выходу. Только Миша весело ухмыляется:
— Спасем, впервой, что ли? Мы вечно кого-то спасаем!
О да! Дима рассказывал, что вся жизнь его детей — одно сплошное приключение. А я, дура, не верила, думала, что преувеличивает.
Парни скрываются и мой любимый задерживается лишь на секунду дольше.
— Дела, котятки, — поясняет он виновато. — Сашке от меня хороший подзатыльник передайте, чтоб в следующий раз все проверял и перепроверял. А я пошел его задницу перед руководством института в очередной раз прикрывать.
Последний раз целует меня и дочь, а после исчезает так же быстро, как и появился. Торнадо, ей-Богу!
Грустно смотрю ему вслед. Хочется догнать. Побыть вместе хоть мгновение. Поцеловать, перекинуться парой слов. Но я нужна здесь. Поля внеадеквате, девчонки ещё дети совсем. Должен же хоть кто-то держать ситуацию под контролем.
Мужчины уходят и мы с девчонками остаёмся одни. Дети тянутся к нам с Полиной как к самым взрослым.
Мой педагог обнимает Марью и Дарину, я прижимаю к себе неожиданно подошедшую Ангелину и Глашу.
Гела бросает на меня странные взгляды, но я их старательно игнорирую. Потом во всем разберемся, не время для разговоров.
Вот умеет же Сашка выбрать момент, чтоб самоубиться!
Шаги медсестры слышаться издалека.
— Вы, что ли, у Милехину? — спрашивает женщина ворчливо. — Прооперировали его, в реанимации. Все хорошо. Ушибы, следы от ожогов, но не на лице. Было кровотечение, еле остановили. Пришлось вырезать селезёнку. Но это нормально, без нее прекрасно живут и до глубокой старости доживает.
Пытаюсь переварить информацию. Так, селезёнка не самый важный орган. Как-нибудь и без нее проживет…
Смотрю на Полю с Ангелиной, но эти дурынды хохочут, как ненормальные.
Ладно, каждый справляется со стрессом, как может.
— Он теперь у нас… — бормочет Полина.
— Как у Чехова, человек без селезёнки, — вторит Гела и ещё громче смеется.
Веселье прерывает хмурая медсестра.
— В палату к нему пойдете? Только кто-то один.
— Мы вдвоем! — выдают девчонки хором.
— Мы с Полиной одно целое, — заявляет Гела, — двойняшки мы!
Н-да, похоже Ангелина совсем головушкой поехала на почве стресса…
Девчонки расходятся, а я так и остаюсь сидеть в холле. Уходить абсолютно не хочется. Тут рядом друзья, им в любую секунду может понадобиться помощь.
На работе я уже договорилась, приду вечером на спектакль, а репетируют пусть пока без меня. Что я там не видела, на этих репетициях?
Быстро пишу смс Диме, рассказываю последние новости. С Сашкой ничего серьезного, жить будет. Мой любимый может не переживать. С тендером этим мальчишка пролетел, но ничего страшного. Переживет, не маленький. Полинка, если загрустит, утешет.
Смотрю в одну точку и пытаюсь собрать мысли в кучку. После встречи с Полиной я совсем забыла о работе. Вообще не до того было. А вот теперь мысли о Мышкине возвращаются с новой силой.
Что же выбрать? Если честно, выбор очевиден, между лёгким, ни к чему не обязывающим романом и карьерой нужно выбирать карьеру. Вот только как об этом Диме сказать? И когда сказать? Явно не сейчас, когда на него куча всего навалилось.
Сердце разрывается от тоски. Как же больно оставлять близких. Диму, Полинку, Милу, Сашку… Как же больно уезжать, когда отношения с самым лучшим в мире мужчиной только начинаются!
Было бы у нас все серьезнее. Ну хоть капелька определенности!
Я бы тогда отказалась от этой треклятой карьеры не задумываясь!
А сейчас у нас пара свиданий, классный секс и уговор, что напрягать друг друга не станем.
Да, умею я строить серьезные отношения!
От раздумий отрывает звонок телефона.
— Солнышко, ты где? — доносится из трубки усталый голос моего любимого мужчины.
— А больнице ещё, — отчитываюсь. — Не хочу уходить, посмотрю ещё что тут и как.
— Поезжай домой, отдохни перед спектаклем, — приказывает Дима. — Если что, есть кому на помощь прийти. Ты и так репетицию пропустила. Я сейчас быстро к себе домой съезжу и приеду к тебе.
— Хорошо! — радостно киваю. Жду!
Я последняя дура. Я фирменная идиотка! Потому что умом понимаю, что в ближайшее время нужно уехать, но предпочитаю не думать об этом.
Мчусь домой на всех порах счастливая от того, что сегодня снова увижу Диму. Что смогу снова его обнять, прикоснуться.
Быстро готовлю ужин, одновременно прогоняя в голове спектакль.
Бессмысленно! Все слова роли, все действия партнёров уже давно у меня на подкорке.
Замираю у окна и выкуриваю несколько сигарет подряд.
Больно! Как же мне больно!
Больно от того, что нужно уезжать. Больно от того, что, если не уеду, могу всю жизнь провести в нашем захолустье примой местного театра с неустроенной судьбой. Одинокой, бездетной, да ещё и без бонуса в виде карьеры.
Так себе перспектива! Я просто сойду с ума от тоски!
Дверь открывается и в квартиру совсем по-хозяйски входит Дима.
— Ты пришел! — радостно мчусь ему на встречу. Обнимаю, целую в губы, прижимаюсь всем телом. Пытаюсь в его крепких, надёжных объятиях хоть на мгновения спрятаться от боли, спрятаться от дурацкого выбора, который мне предстоит.
— Здравствуй, солнышко! — Дима целует в ответ, зарывается в волосы, кружит по коридору.
От любимого пахнет табаком и бензином. Рубашка привычно помята, хоть и свежая. Видимо, пожалел времени, чтобы погладить. На лбу залегли морщины. Ясно, ситуация с сыном совсем выбила моего грозного медведя из колеи.
— Давай обедать! — тяну любимого за стол. Он слабо сопротивляется, но я очень настойчива. — Давай-давай! — командую. — С утра что-нибудь кроме бутербродов ел?
— Да я даже бутербродов не ел, — ворчит Дима и покорно садится. — Ты, я смотрю, тоже. Рая, что случилось?
— А что случилось? — клею на лицо веселую улыбку. — Ну, кроме того, что твой сын поставил всех на уши, лишился селезёнки и прочих его неприятностей.
— Раиса, я не дурак! — мужчина смотрит на меня строго. — У тебя в глазах тоска. Думала не замечу? Ну! Говори, что случилось? Проблем испугалась?
— Да какие к черту проблемы? — не выдерживаю и швыряю попавшееся под руку полотенце об стену. — Ничего я не испугалась, Дим! На себя посмотри, лица нет.
— Я за сына переживаю, — признается мужчина неожиданно честно. — Саша, в отличии от сестры, не боец совсем. Он тяжело переживает неудачи, они его не злят, а демотивируют. Вот как я скажу своему мальчику, что все его усилия пошли прахом? Как я скажу, что даже сделать с этим ничего не смог?
