— Ничуть. Вас сейчас проводят, мисс.
Он тронул кнопку звонка. На пороге, как по волшебству, возникла дородная женщина в переднике с кружевными оборками.
— Проводите мисс Финчли в восточную гостевую. Обед ровно в семь.
Сандра поняла, что от нее избавляются. Оглушенная, подавленная чудовищным приемом, она последовала за горничной, борясь с непреодолимым желанием тут же уехать.
Марго скинула туфли и с наслаждением вытянулась на диване. Минеральная вода приятно холодила горло. Марго чувствовала, как с каждым глотком силы возвращаются к ней. Нет, в такую жару в Лондоне находиться невозможно. Хотелось уехать на природу, пройтись босиком по травке… Давно пора продать дом и купить уютный коттедж на окраине с крошечным садиком и выращивать розы в свое удовольствие. Но это было бы несправедливо по отношению к Сандре. Она журналистка и должна быть в центре событий. Мысль о том, чтобы разъехаться с падчерицей даже не приходила Марго в голову. Когда-нибудь Сандра, наверное, захочет жить одна, но сейчас они слишком нужны друг другу. Они — семья, и это важно для обеих.
Марго проверила автоответчик. От Сандры никаких известий. Странно, ведь обещала позвонить сразу по приезде. Хотя, если подумать, ничего странного. Закрутилась девочка, ошалела от своих новых шикарных знакомств, вот и забыла.
Поколебавшись, Марго набрала номер «Уик-энд миррор». Может быть, Бад что-то знает.
— Да! — рявкнул в трубку его нетерпеливый голос.
Марго живо представила себе, как он смахивает пятерней непослушные волосы со лба. Строчит, небось, на своем компьютере, кропает очередную нетленку, а тут звонки.
— Извини, Бад, я, наверное, не вовремя.
— Марго!
В этом возгласе было все: восхищение, радость, испуг, смятение. Она тут же пожалела, что позвонила.
— Я на минутку. Сандра не объявлялась?
— Нет. Я и не жду так скоро.
— Наверное, ты прав. А я пришла домой, и здесь так пусто без нее.
— Хотите, я приеду? Посижу с вами.
— Стоит ли гробить вечер на такую пожилую даму, как я?
— Бросьте, Марго, — неожиданно резко сказал Бад. — Кокетство вам не к лицу. Вы же прекрасно знаете, что я…
— Я отчего-то беспокоюсь за Сандру. Она не маленькая, конечно, но все же… Уехала бог знает с кем, да еще в Йоркшир. — Она говорила быстро-быстро, бессвязно и сбивчиво, силясь хоть чем-то заполнить возникшую неловкую паузу.
— Марго, вы хоть сами понимаете, что говорите? — устало отозвался Бад. — Невозможно дольше притворяться, что ничего не происходит.
— Пожалуйста, Бад, — взмолилась Марго. — Наша дружба…
— На кой черт мне ваша дружба, если я люблю вас?! — взорвался он.
Марго показалось, что она слышит скрежет зубов. Ох, как глупо, как нелепо все складывается! Меньше всего ей хотелось обидеть парня, но что, что она может сказать?
— Успокойся, Бад. и взгляни на вещи здраво. То, о чем ты говоришь, не может быть серьезно. Я намного старше тебя. Мне почти сорок, а тебе…
— Не надо разговаривать со мной, как со слабоумным, — перебил Бад. — Я вполне вменяем и могу отличить «да» от «нет». Простите, что обрушил на вас все это. Больше не буду.
Марго услышала частые гудки и положила трубку. Вот и все. Но легче ей почему-то не стало, даже наоборот. Сосущее ощущение пустоты, зародившееся где-то в области сердца, медленно разрасталось, охватывая постепенно все ее существо.
Итак, не будет больше восхищенных взглядов, затаенных вздохов и забавных шуток, единственная цель которых вызвать ее улыбку Она не будет больше центром его мироздания. Какие мы все-таки мерзавки и стервы, подумала вдруг Марго. Как вампир не может существовать без свежей крови, так женщина ничто без любви. Непременно кто-то рядом должен пылать, умирать и воскресать от одного нашего взгляда, иначе мир становится пуст и неинтересен.
Этот мальчик заслуживает лучшей участи. Я правильно поступила, отпустив его. Пусть летит, пока не опалил крылышки. Но какой-то противный чертенок внутри все зудел и зудел, не соглашаясь.
— Вам понравится, вот увидите. Это самая красивая комната в доме. И самая необычная. Ее предоставляют только очень важным персонам.
Провожатая семенила перед Сандрой и болтала, болтала без умолку. Эта пухленькая пожилая женщина, круглая как колобок и такая же уютная, с забавными седыми буклями вокруг добродушного лица, как-то сразу располагала к себе. Сандра окрестила ее про себя «клубничка со сливками».
«Клубничка», которую, как выяснилось, звали миссис Сара Уэйн, служила у Рэдклифов уже тридцать лет. Лишь Барнс прожил здесь дольше.
— Я работала в Лайм-Парк без году неделю, когда приехала леди Энн с мастером Грегом. Он только-только родился, маленький такой, розовый херувимчик. Миледи все хворала после родов, и я ухаживала за ней, когда доктора не было. Я ведь окончила курсы медсестер, — не без гордости заметила она. — Миледи просила, чтобы я неотлучно находилась при ней. Такая ласковая, милая, сущий ангел. Как улыбнется — словно солнышко взошло. И знаете, мисс Финчли, скажу вам по секрету, после ее смерти все в этом доме не так, как прежде.
«Клубничка» шмыгнула носом и замолчала на несколько секунд, что для нее было, видимо, высшим проявлением печали.
— Теперь только и радости, что дожидаться свадьбы мастера Грега. Тогда все изменится, снова пойдут балы, пикники да приемы. И его сиятельство опять будет улыбаться. Вы знакомы с мисс Торрингтон, невестой молодого хозяина?
Сандра на всякий случай кивнула.
— Само очарование, правда? Лучшей жены для мастера Грега и не найти. Миледи очень ее любила, дождаться не могла, когда они наконец вырастут и поженятся. Не дождалась…
«Клубничка» примолкла. Они поднялись по винтовой лестнице и остановились перед массивной дубовой дверью. «Клубничка» извлекла из кармана передника старинный резной ключ и вставила его в замочную скважину.
— Вот мы и пришли. Уфф, эта лестница, убьет меня когда-нибудь, — сказала она, тяжело дыша. — Мистер Грег просил приготовить для вас именно эту комнату. Он такой внимательный и заботливый, правда?
Сандра вспомнила сцену в библиотеке, о которой почти забыла, убаюканная журчанием «Клубнички». Заботливый, ха! Резкие слова готовы были слететь с языка, но горничная справилась с замком и распахнула перед гостьей двери.
Комната действительно была великолепна. Поражало, что она имела идеально круглую форму и меблировка повторяла плавный изгиб стен. Полукруглая кровать с балдахином, старинный комод светлого дерева, тумбочки с перламутровыми инкрустациями и даже резная ширма, затянутая гобеленами с сюжетами «Королевских идиллий» Теннисона, были начисто лишены острых углов. Плавные линии, покой и изящество, бежево-лиловый райский уголок.
