— Неужели Генри проказничал? — размышляла она, не осознавая, что бормочет вслух. — Или его кто-то разыгрывал? Может, эти проказы были чем-то вроде тех маленьких архитектурных макетов, которые ставят во дворе? — Заметив, что Генри и Пол смотрят на нее во все глаза, вздрогнула. — Извините, я несколько отвлеклась. — Кровь бросилась ей в лицо. — Пожалуйста, Генри, продолжай свой рассказ. Ты так прекрасно все описываешь!
И Генри продолжал. Бесконечно. А Пол прикрывал зевки накрахмаленной белоснежной салфеткой.
Боже праведный, дай ей сил! Она этого не вынесет. Всю свою жизнь Эбби почитала респектабельность среднего класса как величайшую добродетель. И всегда хотела выйти замуж за человека, который носит костюм и кейс с бумагами, и родить ему двух, а то и трех детишек. Причем в настоящей больнице, а не в коммуне хиппи.
Три младших сестры Эбби не имели ничего против — а может, ей так казалось — и преспокойно жили в коммуне вместе с полусотней посторонних мужчин и женщин. В коммуне, где воздух был сизый от дыма костров и всякого прочего дыма, где не было ни порядка, ни правил, ни уединения. И где семьей называлась вся коммуна, а не мать с отцом и их чадами. Там никто не ходит в церковь, а взрослые мужчины часами сидят, скрестив ноги, и смотрят в небо. А женщины, взявшись за руки, водят хоровод вокруг деревьев и поют. В коммуне взрослые курят травку и ее же обожествляют, а дети не играют в дочки-матери и в солдатиков, чтобы их неокрепшие мозги не отравились ложными буржуазными установками на жизненное предназначение.
Эбби любила своих родителей, но порой до глубины души возмущалась ими. Любила и своих сестер. И видела, как они появились на свет. Для ребенка трех лет роды выглядели каким-то ужасным действом — суматошным, шумным, пугающим… Хотя церемония эта происходила под пение всех членов коммуны, а роженица в промежутках между схватками читала стихи, написанные специально для будущего виновника торжества.
Эбби предпочла бы смотреть по телевизору мультики, но в коммуне никакого телевизора и в помине не было. Она хотела бы ходить в обычную школу, участвовать в праздниках и носить обыкновенную одежду, а не мучиться в сидячих забастовках и маршах протеста.
Эбби было одиннадцать, когда Морганы снялись и ушли из коммуны, сократившейся на тот момент до двадцати человек. Одни говорили, мол, коммуна распалась из-за того, что санэпидстанция начала против нее судебное расследование. А другие уверяли, что все дело в земле, которую арендует коммуна, — якобы землевладельцу предложили за нее баснословные деньги.
Как бы там ни было, Эбби почувствовала большое облегчение, когда ее отправили жить к бабушке. На время, пока Морганы не найдут другого места, где смогут поселиться. Младшие дети остались с родителями, а Эбби первый раз в жизни записали в настоящую школу. Она так и осталась с бабушкой в Северной Ирландии. Через несколько лет родители поселились в Шотландии, и отец обернул свой интерес к травам в весьма доходный бизнес. И со временем, ко всеобщему изумлению, чета бывших хиппи превратилась в капиталистов!
Эбби, единственная из четырех девочек, пошла учиться в колледж. Бабушка завещала ей некоторую сумму, и у Эбби по этой причине даже развился комплекс вины. Однако это не помешало ей получить образование. Мать хотела, чтобы она изучала фольклор, отец настаивал на садоводстве с некоторым уклоном в бизнес, но Эбби знала, кем ей быть. Учительницей! Может, это не самая интересная из профессий и не самая престижная, но зато респектабельная и совершенно обычная. И Эбби не жалела, что сделала такой выбор.
Хотя со временем ей стало чего-то не хватать. Она чувствовала некоторую неудовлетворенность в работе и не могла придумать, чем бы еще заняться, чтобы заполнить душевную пустоту.
— Эбби, не хотите ли еще кофе с пирогом? — прервал ее экскурс в прошлое голос миссис Новотни.
Эбби моргнула и осторожно воткнула вилку в кусок сухого и жесткого пирога, который домоправительница водрузила прямо перед ней.
— Спасибо. Не откажусь еще от одной чашечки, — с улыбкой сказала она.
Ну и ладно! Что поделаешь, если ей нравится кофе. Даже в исполнении миссис Новотни. Разве это предательство? Вряд ли «Райские травы» Морганов от этого засохнут прямо на корню! Ничего страшного, если она изменит семейному фирменному травяному чаю.
И вообще, сейчас самое время менять привычки. Как говорится, отлепись от отца своего и матери своей и прилепись к мужу. Скоро она станет миссис Фэрфакс. А Генри относится к травам с некоторым подозрением, если не сказать с опаской. Хотя не возражает против мятного желе с лопаткой ягненка или сосисок с шалфеем по-деревенски.
Может, со временем она приобщит его к травяному уксусу?
Воспользовавшись тем, что Генри на некоторое время прервал монолог во славу страхования недвижимости, Пол спросил:
— А как поживает твоя сестра?
И Эбби снова дала волю мыслям. По непонятной ей причине мысли тут же обратились к шаферу Генри. Бабушка научила ее всему, и в первую очередь тому, как следить за собой, вернее за своим телом. А как следить за своими мыслями?! Этому бабушка ее не учила. Правда, после четырех лет учебы в колледже и четырех лет преподавательской деятельности Эбби научилась более или менее управлять мыслительным процессом.
Но за последние сутки он полностью вышел из-под контроля! Да и сама она ведет себя черт те как. Днем предавалась мечтаниям, причем предосудительным для невесты, а ночью и вовсе приснилось такое, что… А может, это был и не сон? Во всяком случае, проснулась она оттого, что по всему телу бегали мурашки, сердце стучало как отбойный молоток, а пижама стала влажной от пота.
Эбби покосилась на жениха, словно хотела убедиться, что именно он виновник ее растрепанных чувств. Влюбленные женщины часто грезят даже среди бела дня. А Генри интересный мужчина и вполне может быть героем женских грез.
Но беда в том, что приснился ей совсем другой!
Не заметив обращенного на него взгляда, Генри встал из-за стола и пригласил их в гостиную — чтобы не мешать миссис Новотни убирать со стола.
— Дорогая, ты не против, если я минут пять полистаю «Лондон газетт»? Хочу просмотреть список обанкротившихся компаний, — объяснил Генри.
— Пожалуйста. — Эбби постаралась скрыть разочарование. Она надеялась, что они хотя бы немного посидят вместе, расслабятся, а может, даже будут целоваться. Рано или поздно придется подготовить себя к… к этому.
— А я пойду подышу свежим воздухом, — сказал Пол.
Эбби задумчиво смотрела ему вслед. Ей нравилось, как он ходит — легко, четко и уверенно, как хорошо смазанный механизм. Но вот дверь за ним закрылась, и в гостиной поселилась скука. Эбби села в кресло и включила телевизор.
