Коннор проводил ее взглядом.
— Если тебе что-то понадобится — дай мне знать, — не оборачиваясь, произнесла Бронте.
— Хорошо, — ответил Маккой.
Бронте уже час сидела за небольшим столиком у себя в комнате, пытаясь сосредоточиться на работе, но голова отказывалась думать. Ей мешали мысли о Конноре. Мужчина, которого Бронте так желала, спал в ее доме, под одной крышей с ней. Он разжег в ней пожар страсти одним только поцелуем, заставив забыть обо всем на свете и думать лишь о нем.
Бронте откинулась на спинку стула и прислушалась. Дверь была приоткрыта, но в доме стояла тишина…
Она взглянула на часы, встала и осторожно закрыла дверь. Потом подошла к комоду и достала длинную футболку, в которой спала, но рука нечаянно скользнула по шелковому белью, и Бронте отложила футболку в сторону. Зачем ей футболка, когда у нее целая коллекция белья? Вот, например, дивная темно-синяя кружевная комбинация и маленькие трусики! Она тут же решила переодеться и через минуту уже любовалась собой в этом потрясающе красивом белье. Достав свои любимые духи, она слегка подушила шею и грудь. Какая же она мечтательница! Коннор внизу, в гостиной, и не собирается подниматься к ней в комнату, с чего вдруг он стал бы думать о ней, тем более, сейчас, когда у него такие неприятности?
Она приоткрыла дверь и распылила капельку духов в коридоре, рассчитывая, что аромат распространится по дому и привлечет внимание Коннора…
И что тогда?
Погасив свет и оставив включенной лишь лампу около кровати, она рухнула в постель.
Каждая клеточка ее тела была в напряжении и ожидании. Сердце бешено колотилось, но она ничего не могла с собой поделать. Она лежала среди подушек и глупо улыбалась.
Однако постепенно Бронте пришла в себя и поняла, что сейчас ей никто не нужен. Должно пройти время, особенно после разрыва с Томасом… Бронте потянулась к телефону, решив позвонить Келли, но вспомнила, что та наслаждается медовым месяцем со своим мужем Дэвидом, братом Коннора.
Бронте не рассказывала Келли о своем романе с Томасом, он просил сохранить их отношения в тайне, и Бронте покорно хранила этот секрет. Но вскоре она узнала, что он женат, и теперь просто стеснялась открыться Келли. К тому же ей было так больно, что не находилось сил рассказать правду подруге или вообще кому-либо. Она переживала в одиночку. От этих воспоминаний настроение ее испортилось.
Бронте сняла роскошное белье и, бросив его в шкаф, надела старую футболку. Надо кому-нибудь отдать эти шелковые безделушки, ей они ни к чему. Она выключила свет и, сбрасывая тапки, задела ногой стул. Тот с грохотом упал.
Коннор почти заснул, но шум, раздавшийся откуда-то сверху, тут же разбудил его. Что случилось?
С трудом освободившись от спального мешка, он через минуту поднимался наверх.
Где тут ее комната? Заметив приоткрытую дверь, Маккой понял, что именно оттуда раздался грохот. Он вошел внутрь и оказался в ее спальне.
— Коннор? Что ты тут делаешь?
Коннор, не моргая, смотрел на Бронте.
— С тобой все в порядке? Я слышал какой-то шум.
— Все… в порядке. Я уронила стул и немного ушибла ногу, — проговорила Бронте.
— Может, включишь свет?
Зажглась лампа, и размытый силуэт Бронте принял вполне четкие очертания. Ее фигура была так прелестна, что Коннор еле слышно присвистнул. Но тут же поймал на себе недовольный взгляд девушки.
— Думаешь, ты это должен был увидеть на мне, приди ты пять минут назад, а?
— Не понял? — смущенно переспросил Коннор.
Бронте махнула рукой.
— Неважно. Забудь, что я сказала.
В гостиной, в одиночестве, он еще мог сохранять хладнокровие, но здесь, стоя рядом с ней, Коннор почти не владел собой. Возбуждающий запах духов окутал всю комнату. Кровать, застеленная белоснежным бельем, словно звала в свои объятия. Коннор обвел взглядом комнату: небольшой столик, заваленный книгами и папками, черно-белые фотографии на стенах, оклеенных бежевыми обоями, горшки с растениями…
Он перевел взгляд на Бронте и заметил, что она стоит на одной ноге, поджав другую, как цапля.
— Ты уверена, что ничего не сломала? — спросил Коннор.
— Мне следовало бы что-нибудь сломать. Я это заслужила, но, по-моему, все в порядке.
— Я посмотрю? — предложил Маккой.
Бронте удивленно подняла брови. Он заметил, что она без макияжа, но это нисколько не портило ее, даже наоборот. Такой она нравилась ему больше.
— Да не стоит. Все нормально.
Но Коннор был не в состоянии уйти от нее вот так…
— Я никуда не уйду, пока ты не дашь мне взглянуть на твою ногу.
Удивление на лице Бронте сменилось задумчивостью.
— Однако ты настойчив. — Произнеся эти слова, она все же попятилась и присела на кровать.
— Прошу ножку, леди, — учтиво сказал Коннор.
Бронте вздохнула.
— Большой палец, — произнесла она, вытянув ногу.
Коннор бережно взял ее за лодыжку.
— Этот? — уточнил он и слегка коснулся большого пальца.
У Бронте перехватило от боли дыхание, и она попыталась высвободиться.
— Похоже, я прав, — с усмешкой сказал Коннор.
Он был потрясен — насколько ухоженные у нее ноги! Неужели каждая женщина так тщательно следит за своими ногами? Он раньше не обращал внимания на такие мелочи…
— Я хоть жить буду? — спросила Бронте.
Коннор уловил иронию в ее голосе. Он опустил ее ногу на пол, и в следующий миг ощутил, как Бронте положила руки на его плечи. Коннор обнял ее, прижав к себе со всей силой и страстью, и прильнул к ее губам.
Так хорошо Бронте еще никогда не было. Не желая останавливаться, она впилась в Коннора как вампир, а он уже скользил рукой по ее коже, нежной, гладкой и горячей.
Бронте повлекла Коннора в кровать. Он еще никогда не желал женщину так, как хотел Бронте, но…
— Прошу, не останавливайся… — прошептала она, но Коннор с трудом заставил себя оторваться от нее, посмотрел ей в глаза и произнес:
— Нет, Бронте, этого нельзя делать.
Бронте закусила губу так сильно, что казалось, вот-вот потечет кровь.
— Но почему? В чем причина? Я очень хочу, чтобы эта ночь была нашей.
— Я не могу, — сказал Коннор.
Он встал с кровати. Это далось ему очень тяжело, пойти против своих желаний, желания человека, который был рядом, но разум должен возобладать над плотью, и Коннор послушал веление разума.
Маккой направился к дверям, заставив себя не оглядываться, и вышел, сказав лишь:
— Мне очень жаль. Ты должна понять меня. Ты — умница…
— Тебе что-нибудь принести из буфета?
