Первый скрипач, молодой, остроносый и кудрявый, казалось, слился со скрипкой в единое целое. Как будто он так и родился с уже прижатым к плечу инструментом, взмахнул смычком — и понеслось. Он ударял по струнам агрессивно, и смычок, опасно взлетая, показался Сильвии похожим на шпагу. Сходства с мушкетером добавляли и глаза скрипача — темные, миндалевидные, какие-то слишком живые для буднего дня и парка. Д'Артаньян, да и только. Да, в такого человека можно бы потихоньку влюбиться, уложить влюбленность в кармашек и унести с собой.
Второго скрипача Сильвия разглядела не сразу. Ей пришлось немного переместиться, чтобы рассмотреть его профиль. Этот тоже, кажется, родился со скрипкой в руках; но в отличие от коллеги он не играл так, будто сражался. И при этом вел основную мелодию. Его скрипка пела о дальних странах, а инструмент соседа — о приключениях в этих странах. Сильвия задумчиво рассматривала коротко стриженного темноволосого человека: волосы на висках совсем короткие и уже тронутые сединой, сзади — чуть длиннее, вьются и падают на закрывающий шею зеленый шарф. Концы шарфа свисали низко, почти до пояса. И лицо этого скрипача дышало совсем иной одухотворенностью. Если первый музыкант старался произвести впечатление на зрителей, то второй касался струн с такой любовью, что в этом усматривалось нечто интимное. Сильвия даже зарделась слегка, глядя, как его тонкие длинные пальцы прижимают струны. Карие глаза скрипача оставались отрешенно-задумчивыми; казалось, он переживает что-то глубоко в себе, а скрипка помогает ему рассказать об этом окружающим людям — но далеко не обо всем, лишь о крохотной части. Музыкант был высок, слегка небрит, а жесткая линия подбородка наводила на мысль, что он не хуже коллеги умеет играть агрессивные партии, только его сила не в этом.
Скрипки выдали нежное тремоло, и музыка оборвалась. Раздались негромкие хлопки: рыженькая девушка аплодировала мелко-мелко, восторженно сияя фиалковыми глазами, старик хлопал сдержанно, но от души. Кудлатый пес задумчиво почесался, навесил на морду выражение «Ну ты уже насладился искусством?» и потащил хозяина дальше по аллее. Зрители начали расходиться, а Сильвия, не зная, куда себя деть — уйти или остаться, — нерешительно замерла на месте.
Ей хотелось, чтобы все продолжилось. Чтобы под сыплющимся мелким снегом, который щекочет в воротнике, под взблескивающим солнышком и еще пустыми кронами деревьев зазвучала другая музыка и чтобы пальцы двоих скрипачей снова прижали струны и… Честно говоря, Сильвия сама толком не знала, чего ей захотелось вдруг. Продолжения игры или чего-то еще? В душе возникло то самое тоскливое, чуть тянущее чувство, которое возникало, когда отец забирал ее маленькую из бабушкиной квартиры. Чувство, что тебя отрывают от чуда.
Музыканты, негромко переговариваясь, бережно укладывали инструменты в кофры. Зеленый шарф полоскался на ветру. Первый скрипач обернулся, увидел Сильвию — она и не заметила, что осталась стоять одна, — что-то сказал своему спутнику и громко спросил, блеснув мушкетерскими глазами:
— Девушка, вам так понравилось?
Сильвия смутилась. Она не привыкла ни к вниманию к себе, ни к таким вот неожиданным вопросам, когда с ней заговаривали люди, столь явно и однозначно необычные. Такое смущение она испытывала бы, подойди к ней на улице тот журнальный красавец, которого она вклеила в дневник, и попроси закурить. Эти люди казались такими настоящими, а она сама себе — такой фальшивой, что говорить с ними означало покуситься на нечто, недоступное Сильвии. Поэтому она просто кивнула.
Второй музыкант, защелкнув застежки на кофре, надел пальто и поплотнее обмотал вокруг шеи зеленый шарф. Карие глаза на мгновение скользнули по Сильвии, и она почувствовала себя очень чудно. Как будто он посмотрел в нее и увидел всю — до последнего заячьего страха и робкой надежды.
— К сожалению, нам пора уходить, — негромко заметил кареглазый. — Но вы приходите еще. Мы часто играем тут, когда бываем в Нью-Йорке.
Только тут Сильвия поняла, чего не хватает в образе уличных музыкантов: традиционной шляпы для подаяний. Эти служители искусства играли бесплатно — для всех желающих — и не требовали вознаграждения за свой труд. Альтруисты? Бездельники? Бродяги? Не похоже: уж очень ладно смотрелись на них черные пальто.
Сильвия переступила с ноги на ногу и решилась:
— А что вы играли?
— Это «Наварра» Сарасате, — спокойно объяснил кареглазый. — Вы, конечно, не разбираетесь в классической музыке?
Вопрос, заданный подчеркнуто равнодушным тоном, больно кольнул Сильвию.
— Немного разбираюсь, только не помню все наизусть. У меня не настолько хороший слух и память.
— Каждому свое, — философски заметил «мушкетер». — Идем, Валентин?
— Подождите! — заторопилась Сильвия.
Значит, этого зовут Валентин, а «мушкетера» — как? Ей хотелось еще немного продлить то ощущение легкости, которое возникло, когда она слушала их музыку.
Кудрявый бросил нетерпеливый взгляд на часы.
— Я опаздываю. Мы идем или нет?
— Куда торопиться? — Валентин неторопливо взял со скамейки кофр. — Я собираюсь еще немного побродить, выпить кофе. Самолет только вечером.
— И потом два дня непрерывных стрессов, — фыркнул «мушкетер». — Ну, если ты не желаешь торопиться, то оставляю тебя в обществе дамы и откланиваюсь. Встретимся на регистрации. — Он кивнул одновременно Сильвии и коллеге, подхватил кофр и пошел прочь стремительными летящими шагами.
— Мой друг, — неторопливо объяснил Валентин, — временами бывает чересчур порывист. Поэтому он не пьет кофе, в нем и без того хватает природной живости.
Сильвия нерешительно улыбнулась. О чем дальше говорить, как продолжить знакомство и стоит ли его продолжать, она не знала. Она никогда не знакомилась с мужчинами на улицах, тем более с такими, из небесных сфер. В их уверенности чувствовался неистребимый профессионализм, помноженный на талант, и Сильвия слегка оробела.
— А вы любите кофе? — вдруг спросил Валентин.
Она так удивилась, что посмотрела ему прямо в глаза. Лицо его будто оттаяло; может быть, отрешенное выражение ему придавала музыка, к которой он прикасался? Сейчас он спустился с небес на землю и спрашивает об обыденных вещах. И такое случается.
— Да я на нем живу, — сказала Сильвия.
Валентин улыбнулся.
— Если уж так сложилось… Может, вы выпьете кофе со мной?
Сильвия сама не понимала, как и почему она согласилась. Скрипач пугал ее. Она все больше ощущала это, когда они в молчании шли к выходу из парка, потом переходили улицу и Валентин внимательно смотрел по сторонам, словно ожидая, что на него набросится автобус.
