Дрожит в его объятиях… Ворд закрыл глаза.
– Мы встретились совсем недавно, – признался он несколько напряженно, помогая ей сесть в машину. Во-первых, это правда; он только надеялся, что она не спросит, как недавно, но, к счастью, когда он занял водительское место, она была слишком поглощена своей Мисси и не стала его ни о чем расспрашивать.
Направляясь к дому Анны, Ворд раздумывал о своем. В отель он позвонит завтра и заплатит по счету; но как насчет одежды? Неизвестно, как долго ему придется пробыть в Рее: того, что в чемодане, едва ли хватит, если он собирается жить у Анны. Кроме того, у него есть и свои дела. Хорошо, что ноутбук здесь и никто не может предъявить претензии за его отсутствие. Надо только позвонить миссис Джарвис, домработнице, приходящей два раза в неделю, и предупредить ее.
Анна прикрыла глаза и прислонила голову к спинке сиденья. Это так неудобно – чувствовать, что не можешь все припомнить. Она знает, кто она и откуда родом; вполне ясно помнит свою семью и друзей, образ жизни здесь, в Рее, и неприятность, которая произошла с ней. Но встреча с Вордом, их совместная жизнь, все события последних нескольких месяцев, даже сам Ворд – все это скрыто тяжелой, темной завесой. Консультант объяснил ей, что она получила сильнейший удар по голове садовыми граблями, наступив на них.
– У вас легкое сотрясение; было много крови, но, к счастью, никаких серьезных повреждений.
– Только потеря памяти, – напомнила ему Анна.
– Да, памяти. Постарайтесь не думать много об этом. Память вернется.
– Но когда?! – взволнованно воскликнула Анна.
– Боюсь, что не могу на это ответить.
– А я… я останусь здесь, в больнице? – страшась положительного ответа, спросила она.
– Нет, – поспешил успокоить ее врач. – Хотя, если нет никого, кто позаботится о вас, решение будет другим.
Кто о ней позаботится? Ворд, тот, кто и привез ее сюда. Анна почувствовала смятение, головокружение, думая о нем, сердце часто забилось. Он такой большой, сильный… мускулистый. Ее щеки запылали. О Боже, женщина ее возраста и положения не должна так восторженно, восхищенно мечтать о своем партнере… своем любовнике…
Ворд… Так уютно, надежно и по-домашнему тепло почувствовала она себя в его объятиях, узнавая его запах, его прикосновения; хотя многое кажется странным. Она постарается снова узнать его. Где же они познакомились? Есть ли у него семья? Женат ли он? Есть ли дети? «Завтра спрошу», – устало подумала Анна, наблюдая, как уверенно въезжает Ворд в ворота ее дома.
По крайней мере она узнает и помнит свой дом. Но почему Ворд живет с ней здесь? Почему они так решили? Должно быть, есть какая-то причина, но она не отрицает; ей приятно, что они останутся здесь вдвоем. Пытаться что-то выяснить сейчас не имеет никакого смысла.
– Посиди, я поставлю чайник и приготовлю что-нибудь выпить.
– Нет, Ворд, позволь мне сделать это.
Они сидели на кухне; Мисси счастливо посапывала в корзинке, огромный кремово-коричневый кот Виттейкер неодобрительно наблюдал за ней.
Уговаривая Анну отдохнуть, Ворд вдруг вспомнил: считается, что он знает и кухню, и вообще весь дом Анны.
– Хорошо, но только если ты чувствуешь себя нормально, – согласился он. – Пойду достану твои вещи из машины и принесу наверх.
Анна отказалась надеть на обратном пути измазанный кровью жакет; кроме того, в госпитале им дали лекарства, чтобы обрабатывать рану на голове. Под предлогом, что достанет все это, Ворд мог быстро осмотреть дом и окрестности. Утром, перед тем как Анна встанет, ему необходимо заскочить в отель, но это он обдумает позже.
Ворд забрал все из машины и уже был на полпути наверх, когда услышал – Анна тихо зовет его. Бросив жакет и лекарства, он устремился на кухню.
– Что? – задыхаясь, произнес он. – Ты плохо себя чувствуешь? Тебя тошнит? Или глаза?..
– О, Ворд, извини… ничего такого, – успокоила его Анна. – Просто хотела спросить, какой ты любишь кофе. Боюсь, что не помню…
– Черный, крепкий, без сахара, – ответил Ворд. На какую-то секунду он действительно испугался… Закрыл глаза, попытался сосредоточиться и в этот миг почувствовал, как губы Анны коснулись его подбородка.
– Спасибо тебе! – услышал он ее нежный шепот.
Она благодарит его…
– За что? – спросил он почти грубо, открывая глаза и отодвигаясь в сторону, чтобы избежать ее прикосновения и особенно – манящего взгляда серо-голубых глаз.
– За то, что ты здесь… за заботу… за себя, – тихо проговорила Анна.
Взгляд ее, такой доверчивый, зовущий, совсем лишал Ворда сил. Неужели это возможно, чтобы простой удар по голове так сильно изменил личность?
– О, извини! – Сонная Анна опять подавила зевок.
Кофе уже выпили, и Ворд уговорил Анну подождать, пока он уберет посуду.
Дом Анны, хотя она жила одна, был просторный и благоустроенный. Она выросла в большой, постоянно растущей семье; когда Беф и Келли впервые приехали в Рей, она с радостью предложила им устроиться наверху. Там четыре большие спальни, а к ее собственной примыкала отдельная ванная комната.
Внизу, помимо обширной кухни, где можно уютно посидеть и поесть, еще столовая для гостей и две гостиные – очаровательная маленькая и большая, для приемов.
Слишком большой дом для одного человека – гораздо больше симпатичного коттеджа, в котором они жили с Ралфом после свадьбы.
Этот дом Анна купила на часть денег, полученных по страховке (оформленной на Ралфа), а оставшуюся, довольно внушительную часть вложила в ценные бумаги. Сначала она вообще сомневалась, брать ли эти деньги, – ей казалось более справедливым передать их родителям Ралфа. Но родственники с обеих сторон уговаривали взять, и, поддавшись наконец их увещеваниям, она решила: возможно, они и правы – Ралф хотел бы, чтобы она имела их. Вот только родители Ралфа, особенно мать, вряд ли когда-нибудь будут чувствовать себя спокойно в ее присутствии из-за напоминания о гибели сына.
Естественно, что мать Ралфа всякий раз, как видела Анну, заново переживала страшную боль потери, – что ей эти деньги. А Анна, всегда чуткая к горю других, представляла себя на ее месте – и понимала, каково той приходится.
До самой смерти Ралфа она работала личным ассистентом своего отца – архитектора. Он понял, конечно, ее намерение оставить Корнуолл, но не скрыл, как будет скучать по ней.
Дом она обставила в той же благородной, спокойной манере, в какой одевалась и держала себя, – у нее был отличный вкус. И Ворд невольно сравнивал Анну – и в обстановке, которая ее окружала, и в поведении – с бывшей женой.
Та никогда, насколько помнил Ворд, не пыталась вести себя так с ним, а если он пытался внести чуточку нежности в их отношения, всегда резко отталкивала его, заявляя: «Не будь слюнтяем!» Возможно, тогда он им и был, но не теперь. Ворд не собирался забывать, что за женщина Анна Труэйн.
