Не дрогнув ни одним мускулом, Бун продолжал покачиваться на каблуках. Кит ждала, затаив дыхание, чем все закончится. Ей казалось, что Бун обдумывал, как получше врезать этому Баду. Однако никаких действий с его стороны не последовало, он лишь пожал плечами и прекратил свое покачивание.
Бад накинул на плечо ловко смотанную веревку.
— Это ваш конь, — проговорил он несколько дерзко и повернулся к сестре: — Ты готова, Сие? Сие!
Сие находилась словно бы в состоянии транса и глядела на Буна так, как если бы он был глотком холодного лимонада, предложенного ей в разгар полуденного зноя. Она облизала губы.
— Ммм… одну минуточку. Я хотела бы кое-куда заглянуть.
— Ладно. Только поторапливайся.
Бад направился назад к пикапу. Бун прислонился к открытой калитке загона и глубокомысленно смотрел на черного жеребца, который, фыркая, стремительно бросился через дорогу. Кит стояла, с трудом соображая, что ей следует делать.
— Кит! — Это была Сие.
— Да, что?
— Я спрашиваю, не покажешь ли ты мне дорогу?
— Ты же сама знаешь… — Кит нахмурилась.
— Ну, Кит!
— Хорошо-хорошо, пошли.
И она повела Сие в дом. Оказавшись в прихожей, Сие повернулась, чтобы выглянуть в окно.
— Вот теперь нормально. Расскажи-ка мне все по порядку! — приказным тоном выдала она. — Он не женат, не так ли? Я не думаю, чтобы у него была жена. Известный юрист, живет в Нью-Йорке, практикует и в Англии, правильно? О, он даже красивее, чем был, когда играл Шерифа Джека во время Дней Шоудауна! Клянусь, я бы его проглотила!
— Ты что, с ума сошла? — поинтересовалась Кит. — Это всего лишь Бун, а не Кевин Костнер или кто-нибудь еще. Ванная комната…
— Я знаю, где ваша ванная комната! — Сие облизала губы. — Сколько Бун пробудет здесь? Он не собирается участвовать в представлении во время Дней города? О, восторг! Это было бы великолепно! Я буду играть Розу, а он может быть Шерифом Джеком… Ох, ох, ох!
Ох, ох, ох, подумала и Кит. Затаив дыхание!
Кит должна была признать одну вещь: Бун говорит только тогда, когда чувствует в этом потребность. Раздеваясь, чтобы лечь в постель, она припомнила, что провела большую часть дня в поисках возможности обменяться с ним хотя бы несколькими фразами. Это никак не удавалось. Бун с утра заперся в кабинете Томаса Т… Он долго разговаривал по телефону. Ей было довольно хорошо слышно, и она знала, что он говорил со своим нью-йоркским офисом. Беседа касалась интересов семьи Таггарт в нефтяном бизнесе; речь шла даже о ковбоях и подсобных рабочих для ранчо «Рокинг Т.».
Было так много вопросов, ответы на которые она хотела бы знать. Например, как он решил поступить с черным жеребцом, что собирается сказать Томасу Т. в связи с этим, если вообще собирается что-нибудь говорить, и — главное — хватит ли у него мужества?
Конечно, ее это не касается, но все же…
В этой части страны человек теряет уважение, если отказывается раскрыть все карты. А Бун, по-видимому, хочет поступить именно так. Бад задал ему задачу, и Бун должен достойно на нее ответить.
Беспокойно ворочаясь в кровати, Кит пыталась найти ответы — и не нашла ни одного. Она просто не знала этого нового Буна, поэтому не могла понять, в каком направлении он будет действовать. Это был уже не тот мальчик, которого она обожала в детстве. С тем мальчиком было легко разговаривать, он был полон романтической отваги, которая потрясала ее до глубины души, даже если она была направлена на других девочек, постарше, и его можно было сразу рассмешить.
Кто забрал того мальчика и прислал вместо него этого холодного, сурового незнакомца? Она крепко зажмурила глаза в надежде, что придет сон.
И тут в лунной ночи она услышала, как в загоне заржали лошади. Что-то обеспокоило животных. Кит села в кровати и напрягла слух. Возможно, это был койот, пробегавший мимо, или даже хорек.
Она снова легла, натянув одеяло на плечи. Ее длинная ночная рубашка собралась на бедрах, и она попыталась ее расправить. Ага! Вновь эти звуки! На этот раз Кит спрыгнула с кровати и поспешила к окну.
Конюшни и загоны находились в тени. Она ничего не могла разглядеть, но доносившиеся звуки свидетельствовали о том, что животные чем-то явно обеспокоены.
Кит заколебалась. Поднять Буна?
Ни в коем случае! Она сама сходит и посмотрит. Приподняв ночную рубашку выше колен, девушка босиком прокралась из своей комнаты и на цыпочках стала осторожно спускаться с лестницы. Передняя дверь была не заперта — так всегда было принято у Томаса Т. Таггарта. Она выскользнула за дверь и дальше — вниз по широким ступеням — во двор.
Не обращая внимания на удушливую жару ночи, Кит торопливо побежала к ближайшему загону. По нему взад и вперед сновали четыре лошади. При ее внезапном появлении они начали фыркать и трясти головами. Девушка медленно, с большой осторожностью стала передвигаться к следующему загону…
И тут она увидела то, что испугало животных, и прямо-таки не поверила своим глазам.
В середине последнего загона стоял крепко привязанный к столбу черный жеребец.
Но что это? Из зияющей темноты навстречу ему вышел Бун, на плече которого висело седло. В руке он держал одеяло. Она знала, что сейчас произойдет.
Здесь, среди ночи и в полном одиночестве, Бун собирался объезжать черного жеребца. Бандита, как его называли все на ранчо.
Кит, сжавшись и спрятавшись в тень, следила, как Бун надевает седло на Бандита; ее сердце выскакивало из груди. Он разговаривал с конем; она слышала его мягкое бормотание, но не могла разобрать слов. Бандит дугой выгнул шею и вопросительно смотрел на Буна.
Не попадайся на удочку, хотела бы предупредить Буна Кит: Томас Т. поверил этому черному дьяволу и что из этого вышло? Но она не издала ни звука. Если бы Бун почувствовал, что за ним наблюдают, он выразил бы недовольство.
Бун сходил в конюшню и возвратился через пару минут с куском ткани, которым стал слегка тереть животное, все время разговаривая с ним…
Кит успокоилась и присела на землю, поставив локти на нижнюю перекладину изгороди. Бун всецело был поглощен конем и, казалось, ничего не замечал вокруг. Но она решила сохранять надлежащие меры предосторожности. Ее могла выдать белая ночная рубашка, которая, подобно зеркалу, стала бы отражать лунный свет, если бы Кит внезапно вышла из тени.
В то же время было что-то пикантно-интимное в том, что она исподтишка наблюдает за ними. Бун обращался к коню с полным доверием и мягко водил тканью по спине и бокам животного. Кит поежилась, глядя на эту сцену.
— Ну что, готов, приятель? — услышала она ласковый голос Буна.
