Месяц назад он рассмеялся бы над такой сентиментальностью. Теперь же Дункан слышал пение птиц в своём сердце, так же как и в ветвях деревьев. И те, и другие, казалось, поют вместе с девушкой. Утро было ярче, чем любое другое, когда-либо виденное им, небо — синее, а солнце — теплее. Все его чувства обострились.
Он начал подпевать ей без слов, и незнакомка повернулась к Дункану.
— Пойте со словами.
Он не возражал против того, чтобы петь песни о войне. Однако, маркиз Уортингтон колебался, не решаясь спеть о птичках, любви и цветах. Это не подобало мужчине.
Но его наставница кинула на него выжидательный взгляд.
Рис как-то сказал, что у Дункана довольно приятный голос. Но всё же тот был его другом, а вот критики во время этого частного путешествия высказывались в его адрес многословно и оскорбительно. На некоторые из их тирад маркизу Уортингтону хотелось ответить, достав свой меч. В конце концов, они так громко разговаривали и так много пили, откуда им было знать, имелись ли у него способности к музыке или нет?
Дункан не был уверен, что хотел бы это узнать.
— Я уйду, если Вы не попробуете, — предупредила его незнакомка.
Он всегда хорошо запоминал слова и мелодии. Угрозы девушки было достаточно для того, чтобы Дункан немедленно начал петь песню. Если он выставит себя дураком, то никак не большим, чем в трёх последних залах, в которых выступал. Помоги ему Боже, если кто-нибудь вспомнит этого одинокого музыканта. Маркиз Уортингтон думал только о настоящем, а не о будущем. Он почувствовал досаду при мысли о том, что придётся столкнуться с одним из его бывших нанимателей в суде.
Дункан ударил по струнам лютни, и голос его разнёсся над рекой. Он не смотрел на свою наставницу. Ему не хотелось видеть то же пренебрежительное выражение, которое Дункан видел на лицах других своих слушателей. По правде говоря, маркиз Уортингтон уже был почти готов использовать состояние своей лошади в качестве оправдания и отправиться домой.
Он взглянул на незнакомку. В её глазах не было отвращения. Или разочарования. Вместо этого они смотрели на него с некоторым удивлением.
Никто раньше не смотрел на Дункана так. И уж конечно, не женщина. Без страха. Без трепета. Без корысти.
Внезапно ему захотелось стать тем человеком, которым он притворялся. Мужчиной, свободным от обязательств и чувства долга…
Неожиданно Дункан перестал петь. Он вытянул руку и дотронулся до лица своей наставницы. Пальцы его приласкали её кожу. Она была такой же нежной, какой выглядела. Нежной и очень притягательной.
Её глаза расширились, золотые крапинки стали более заметными в серо-зелёных глубинах. Дункан прочертил дорожку вдоль скулы своей собеседницы. Затем, не в силах сдержаться, он наклонился к ней, и губы его дотронулись до её губ в поцелуе, лёгком, словно дуновение ветерка.
На мгновение Дункан почувствовал её отклик, а затем — дрожь, пробежавшую по телу девушки. Прежде чем он смог двинуться с места, она вскочила на ноги, отступая от него.
Дункан протянул к незнакомке свою руку.
— Я не хотел испугать Вас.
Она отступила ещё на шаг.
— Нет, Вы меня не напугали. Но, но… — произнесла его собеседница, заикаясь, — Вы не должны…
— Почему я не должен этого делать? Вы обручены?
— Да, — сказала она.
Вопреки всем доводам, сердце его словно ухнуло вниз. Ему следовало догадаться. Незнакомка была добра со странником, ничего более. Маркиз Уортингтон отвесил формальный поклон.
— Я очень сожалею, госпожа. У меня не было намерений оскорбить Вас.
— Я должна идти, — ответила девушка.
— Мне непременно понадобятся ещё несколько уроков.
— Улыбка, — заявила незнакомка. — Вот всё, что Вам нужно.
Но Дункану было необходимо гораздо больше, и он знал об этом.
— Ждите меня завтра на этом месте. — Это был, скорее, приказ, а не просьба. — Ещё один раз.
Она выглядела испуганной.
Наконец, его собеседница кивнула и повернулась, чтобы уйти.
— Ваше имя? — задал свой вопрос Дункан.
Но незнакомка уже исчезла, поспешно скрывшись за деревьями. Он знал, что если последует за ней, то она может больше не вернуться. Ему было даровано её время. Но только на её условиях.
Дункан никогда не мог достойно принимать чужие условия.
Теперь же он понимал, что обязан им подчиниться. Или же ему никогда больше не суждено будет снова увидеть его незнакомку.
Это была мысль, с которой он не мог согласиться.
Линет знала, что не сможет вернуться в своё укромное место в лесу.
Её мир изменился в тот момент, когда незнакомец прикоснулся к ней. Словно выжег на коже Линет клеймо. Только боль от него была утончённой. Ни один мужчина до этого не дотрагивался до неё так чувственно. Она не была готова ни к трепету, который вызвало в ней это прикосновение, ни к жару, который охватил её тело.
Линет не ожидала, что весь мир перевернётся.
И это сделал он.
Даже само появление этого человека заставило её мир вращаться, словно в водовороте, а затем звук его сильного — но вместе с тем неуверенного — голоса усилил желание внутри неё. Линет не узнала это чувство раньше. Она думала, что всем довольна. По крайней мере, пока её отец не решил выдать свою дочь замуж.
Линет не знала о своём загадочном собеседнике ничего, кроме того, что он был солдатом. А она ненавидела жестокость. Несколько последних десятилетий её семья жила в постоянной готовности защищать свои жизни при помощи оружия, сохраняя шаткое равновесие в выражении преданности сторонникам Красной и Белой Роз. Владельцы соседних поместий, сделавшие неправильный выбор, лишились своих земель. А также своих голов.
Что-то она слишком долго раздумывала над этим. Линет позволила себе стать жертвой его очарования. Она всегда считала себя практичной, но всё же обнаружила, что совершает в высшей степени непрактичные поступки. Ей не следовало приходить сюда сегодня утром. И позволять ему дотрагиваться до неё.
Тело Линет словно стало другим всего лишь от этой единственной ласки.
Оно ожило.
И это напугало её.
Она ведь дала обещания.
Линет убеждала себя, что любые чувства к незнакомцу были всего лишь ложью, реакцией на ультиматум её отца. Но она знала, что если бы осталась, то уступила бы его прикосновениям, той магии, которая, так или иначе, окружала их.
Он был солдатом и странником. Возможно, где-то у него даже была семья, которую ему приходилось содержать. Вполне вероятно, что у него была женщина. В незнакомце чувствовалась какая-то уверенность, дух властности, который выделял его из обычных солдат, по крайней мере, тех, которых Линет видела в Клендене расположившимися на постой. Ещё он был опрятным, а его тело пахло мылом и кожей.
