— Да?
— Прости, Дерек. Я тебя разбудила?
— Да. — Он зевнул в трубку. — Черт побери, сколько сейчас времени?
— Не знаю, но моя мать только что звонила мне из Лондона, — холодно произнесла Кейт, услышав на заднем плане женский голос. Ее охватила паника. — Дерек, я опять слышу немецкую речь. Ты где?
Он кашлянул.
— Я в Швейцарии, дорогая. По делам, разумеется.
— Ну конечно. — Ее душили слезы, но она изо всех сил старалась их сдерживать. — Как удобно, черт побери, что тебя отправили в командировку именно в тот момент, когда я уехала.
— Кейт…
— Дерек, ты ведь в Мюнхене, а не в Швейцарии, правда?
Ответом ей было молчание.
— Полагаю, тебе потребовалась помощь носителя языка. И непременно женского пола.
— Не говори так, Кейт.
— Она в твоей постели, Дерек, не правда ли?
Кейт ожидала, что он начнет оправдываться, уверять ее, что это лишь мимолетное увлечение, но он лишь раздраженно вздохнул. Даже не извинился. Разумеется, она бы его не простила. Горькая правда заключалась в том, что Дерек никогда не любил ее по-настоящему.
— Полагаю, теперь я могу сэкономить на международных звонках. Прощай, Дерек.
Кейт гордилась тем, как спокойно она это произнесла, но, как только отключила связь, упала на кровать и разразилась слезами.
Дерек обманывал ее. Неудивительно, что он был таким понимающим, когда она сообщила ему о своей поездке в Австралию. Еще бы! Ему представилась отличная возможность провести время с другой женщиной. Возможно, он обманывал ее с тех пор, как в его офисе появилась сотрудница-немка. Вот мерзавец! Как он посмел?
Кейт понадобилось немного времени, чтобы понять, что причиной ее слез было не разбитое сердце, а гнев. Умывшись, она уставилась в зеркало на свое красное лицо.
Почему она не чувствовала себя опустошенной? Девушка, только что уличившая своего бойфренда в измене, должна быть безутешной, а Кейт лишь злилась на себя за то, что за двадцать шесть лет так и не научилась разбираться в людях.
Но у этой истории была и забавная сторона. Алчный Дерек очень расстроится, когда узнает, что упустил женщину, которая унаследовала участок земли размером в несколько английских графств.
Эта мысль странным образом успокаивала.
За ужином Кейт выглядела усталой и напряженной. Должно быть, виной тому была жара. А может, после разговора с матерью она начала тосковать по дому. Ноа надеялся, что у нее хватит сил для деловой беседы. Он только что получил известия от Алана Дэвидсона, и им нужно было принять решение.
Ноа стоял на веранде, слушая стрекотание цикад и смех, доносящийся из кухни, где Кейт и Эллен мыли посуду.
Чтобы не привлекать насекомых, он выключил свет на веранде, и Флинн, старая собака Ангуса, растянулась на полу у его ног.
Им обоим очень не хватало Ангуса. Благодаря отеческой заботе Ангуса, Ноа превратился из несчастного сироты в сильного мужчину, способного выжить в этом суровом климате. Ангус бескорыстно делился с ним своим бесценным опытом. Как часто они сидели здесь вдвоем в компании собак и слышали звуки природы. Впервые после смерти Ангуса он начал расслабляться.
На него нахлынули воспоминания об Ангусе и о прошлом визите Кейт, когда он чуть не потерял голову.
Тогда ему едва исполнилось двадцать, и он был очарован племянницей Ангуса с ее бледной кожей, рыжими волосами и мелодичным английским акцентом.
— Я знаю, как это происходит, сынок, — предупреждал его Ангус. — Стоит вам с Кейт только взглянуть друг на друга, как все закрутится-завертится. Но эта девочка не для тебя. Ее мать сначала не хотела ее сюда отпускать. Она будет вне себя, если ее дочь вернется домой, полная романтических мечтаний об австралийском фермере. Я обязан проследить, чтобы с этой девочкой ничего не случилось. Я за нее в ответе.
Ноа стоило больших усилий держаться подальше от Кейт. Он делал все возможное, чтобы ее избегать, часто отлучался из дома по поручению Ангуса, но незадолго до ее отъезда Кейт все же удалось застать его врасплох в конюшне.
— Как хорошо, что ты здесь, Ноа, — сказала она, невинно улыбаясь. — Ты не мог бы осмотреть мою лошадь? Боюсь, что у нее застрял камешек в копыте. Он осмотрел ногу лошади, но ничего не обнаружил. Однако Кейт не собиралась никуда уходить. Она задавала такие интересные вопросы о лошадях и Рэднор, что он не заметил, как разговорился с ней. Их беседа проходила плавно и непринужденно, словно они знали друг друга много лет, но все это время он не мог отвести глаз от губ Кейт, ее глаз, волос, кожи. Она сказала ему, что в восторге от этого места, затем внезапно замолчала и опустила взгляд. Ее щеки порозовели, волосы покачивались от ветерка, проникающего в окно. Ему так захотелось к ней прикоснуться, что он чуть не застонал.
— Кейт… — хрипло произнес он.
Этого было достаточно. Ее красивые глаза расширились, губы приоткрылись, руки оторвались от железных перил…
И это случилось.
В следующую секунду она уже была в его объятиях, и он целовал ее губы, вдыхал аромат ее волос, гладил дрожащими пальцами нежную кожу.
Он еще не испытывал такой страсти, его никогда так не влекло ни к одной женщине. Кейт была воплощением соблазна. Она так неистово отвечала на его поцелуи, что он потерял ощущение времени и пространства.
Ему хотелось покрыть поцелуями каждый участок ее тела, и кто знает, что произошло бы дальше, не сделай Кейт шаг назад. Отстранившись, она быстро стащила с себя блузку, под которой у нее ничего не было. Ее высокая грудь вздымалась, зеленые глаза призывно блестели. Она была свежа и нежна, как бутон розы.
Ей было всего семнадцать.
А его неоднократно предупреждали.
И он дал честное слово.
Пробормотав что-то бессвязное о ее матери и Ангусе, он наклонился и поднял ее блузку. Он до сих пор помнил ткань — белую в голубой цветочек. Помнил, как неловко стряхнул с нее сухие травинки и Кейт заплакала.
Слезы катились по ее щекам, пока он надевал на нее блузку. Его сердце разрывалось на части. Поцеловав ее в лоб, он нежно прижал ее к себе. Очевидно, ему нужно было что-то сказать, утешить ее, но к горлу подступил комок, а подходящие слова не шли на ум.
В конце концов он пробормотал что-то насчет работы и пожелал спокойного путешествия.
После этого он долгие месяцы корил себя за то, что не утешил ее тогда. Не сказал, как был восхищен ее смелостью.
Но, возможно, так даже было лучше. Зачем подливать масла в огонь? В тот день он заставил себя отказаться от нее и оставшееся до ее отъезда время провел в западной части фермы.
— Ноа?
