Пыль толстым слоем покрывала шкафы и подлокотники скособоченного дивана, незаправленная кровать из-под куцего старенького пледа являла белоснежные шелковые простыни. На полу стояла чисто вымытая пепельница, хотя на столе, в кофейной чашке, красовалось несколько окурков. Ольга с любопытством разглядывала место обитания любимого мужчины.
— Не нравится? — вздохнул Федор, заметив ее взгляд. — Мне тоже… И Галочке не нравилось, она редко тут бывала.
— Если ей не нравилось, могла бы тут что-то изменить, — вырвалось у Светловой.
Фотограф с удивлением покосился на нее и рухнул в кресло, которое жалобно заскрипело.
— Я об этом не думал, — сообщил он, делая глоток пива прямо из бутылки. — Да и какая разница, если она меня бросила!
— Так уж и бросила? — усомнилась Ольга. — Она всего лишь уехала в другую страну. И даже еще не уехала, а только собирается. Ты же сам работаешь в этом бизнесе, должен понимать, что контракт — всего лишь работа, и ничего больше!
Она заметила, что перешла на «ты», но извиняться не стала. Да и потом, Федор все равно ничего не заметил.
— Понимаешь, мы с ней договорились, — икнул он, — что поедем в Страну восходящего солнца только вместе! А Галка даже не вспомнила об этом! И теперь целых полгода ее не будет рядом…
— Подумаешь, — как можно беспечнее махнула Ольга рукой, — какие-то шесть месяцев!
На самом деле полгода — это большой срок, и она это прекрасно понимала. Сама она ни за что бы не смогла обходиться без любимого человека так долго. И никогда не оставила бы такого парня, как Федор, на долгие сто восемьдесят дней. Особенно учитывая его внешность и специфику работы. Он же ежедневно проводит время в окружении красивых женщин! И если он смотрит на них всего лишь глазами фотографа, а не молодого мужчины, то в этом его заслуга как верного бойфренда Ковальчук. А когда она уедет, Федор через некоторое время может ощутить себя свободным мужчиной, особенно если учесть, что против природы не попрешь. Он ведь молод и здоров, и естественные потребности ему не чужды… Странная особа эта Ковальчук! Неужели она не понимает такой малости? Или ей все равно, что Федор в ее отсутствие будет спать с другой или даже другими женщинами?
Надо как-то подбодрить несчастного пьянчужку.
— Ничего, время бежит быстро, ты даже и не заметишь, — уверенно произнесла Ольга. — И вообще, ты должен быть рад: твоя невеста получила хороший контракт, и, когда вернется, ты сможешь стать ее личным агентом и эксклюзивным фотографом!
Федорчук с сомнением посмотрел на нее и снова приложился к бутылке. Он явно так не думал. Впрочем, Ольга его понимала. Какая разница, что будет потом, если сейчас его любимая женщина не с ним? Да и неизвестно, что будет, когда она вернется. Говорят, что разлука для влюбленных — это маленькая смерть.
— Мы обещали друг другу, что никогда не расстанемся, — продолжал убитый горем фотограф, разглядывая остатки пива на свет. — И заявки на участие в той рекламной кампании подавали тоже вместе, там были нужны и фотографы, и модели, и визажисты. Мы договорились, что, если одного из нас пригласят, а другого — нет, приглашенный откажется от работы.
— Отказаться от карьеры? — удивилась Ольга. — Но ведь это такой шанс…
— Да я понимаю, — кивнул Федор, — но ведь она согласилась со мной, что так будет правильно. Если любишь кого-то, ты должен быть с этим человеком! И уж конечно, не на расстоянии целого моря…
Он помолчал. А потом продолжил:
— Я не стал ей напоминать наш уговор, думал, она сама все помнит. Но оказалось, контракт с Японией для нее важнее меня…
— Ну не надо так уж это воспринимать, — пожурила его Ольга, — подумай сам, это ведь действительно важно! Ты сам-то отказался бы от такого шанса?
— Ради Галины отказался бы, — твердо кивнул Федор, допивая пиво. — Мы же пообещали друг другу, а я всегда выполняю обещания! И вообще, сегодня, перед отъездом, она отказалась остаться у меня. Сказала, что ей нужно собираться и хорошо выспаться перед перелетом. Ты скажи мне, — снова икнул он, — разве это правильно?
Ольга молчала, опустив глаза. Ну не могла она ему соврать! Что же тут правильного, когда перед длинной разлукой женщина отказывает в прощальной близости любимому мужчине?
Фотограф невесело усмехнулся, посмотрел на нее, словно уловил Ольгины сомнения.
— Ладно, хватит мне жаловаться… Слушай, будь другом, приготовь что-нибудь поесть, а? А то у меня кишки слипаются, — пожаловался он, глядя на нее красными от неумеренного количества алкоголя глазами. — В холодильнике есть продукты…
Девушка, пожав плечами, неуверенно двинулась на кухню. Приготовить поесть? Да она ради него на Луну может слетать! Хотя хозяйка из нее — аховая. Зачем ей учиться готовить, если ее бабушка — знатная кулинарка, которая обожает стоять у плиты? Однако пару бутербродов для любимого она вполне в состоянии соорудить.
На кухне, похоже, никто никогда ничего не готовил. Плита оказалась чистой, но покрытой таким же слоем пыли, как и мебель в комнате. Ольга распахнула дверцу небольшого пузатого холодильника, который тут же надрывно загудел, и рассмеялась. Ну, если открытый пакет молока, половинка очищенной, но уже сморщенной луковицы, две съежившиеся сосиски и одно яйцо у Федора называются продуктами, из которых можно приготовить сытный ужин, тогда Галине крупно с ним повезло, с этим неприхотливым парнем.
Светлова обнаружила стоящую под столом бутылку с оливковым маслом, в недрах плиты нашла сковороду и пожарила яичницу с сосисками и луком.
Когда она принесла тарелку в зал, Федор уже посапывал на кровати. Голова покоилась на подушке, а в свесившейся руке он все еще продолжал держать бутылку пива, которую открыл для нее.
Девушка осторожно вытащила пиво из его пальцев и застыла в нерешительности. Ну что ей теперь делать? Идти домой? Или разбудить его и предупредить, что она уходит и он должен закрыть за ней дверь на ключ? В это время Федор зашевелился и, не открывая глаз, попросил:
— Иди ко мне…
Ольга в недоумении постояла несколько секунд, затем осторожно прилегла рядом. Федорчук обнял ее и уснул, крепко прижавшись к ее телу. А вот ей спать совсем не хотелось. Подумать только, она лежала в объятиях человека, которого любила, какой уж тут сон. Ольга рассматривала его лицо, его густые брови, длинные, почти девичьи ресницы, покатый лоб с неглубокими морщинками, четко очерченные губы, крепкий, слегка небритый подбородок… Осторожно, легкими касаниями, провела пальцем по его лицу, по щекам, потрогала губы, нежные и почему-то по-детски припухлые…
Она словно рисовала его портрет, очерчивала контуры лица. Отбросила с его лба тяжелый завиток кудрявых волос, залюбовалась Федором, как своим прекрасным натурщиком.
