Губы осатаневшего Старка были повсюду, и каждое их касание порождало стон, заставляя выгибаться всем телом. Там, где он целовал, кожа истончилась, пылала и была готова расползтись, как тонкая непрочная материя.
Это длилось и длилось и никак не могло закончиться. А потом внезапно все прекратилось.
Калли перевернулась на живот и уткнулась горящим лицом в смятую подушку. Губ своих, припухших и потрескавшихся, она не чувствовала, зато исцелованная грудь саднила нестерпимо. И еще подбородок, нещадно исколотый щетиной. Откуда-то сверху до нее донесся чуть сбившийся от борьбы негромкий голос Старка:
— Надеюсь, мысль о побеге больше не возникнет в вашей хорошенькой головке, мисс Саймон. В противном случае наказание за вторую попытку станет для вас адом…
— Айви, ты уже договорился с покупателем?
— Мы все еще торгуемся, очень неуступчивый тип попался. Но ему придется выложить тридцать кусков. Я пригрозил, что отправлю орнитоптеру на аукцион, и он занервничал. Так что скоро я смогу вернуть долг своему злобному братцу. Пусть утрется.
Скоро…
Держись, Калли! Твоя сестра постарается в ближайшие два дня вернуть Старку бабочку. Всего два дня, и ты будешь свободна. Два дня.
Потерпи, родная.
Розовые.
С атласными бантиками.
Тапочки…
Калли смотрела на них так, как будто не верила собственным глазам. Они выглядели почти кукольными, эти розовые тапочки на маленьком каблучке. Когда они появились возле ее постели? С вечера их тут не было и в помине.
Каллиста спустила ноги и надела их. Восхитительно! Точно по ее размеру. Они притопнула ногой, а затем, легко соскочив, прошлась, вальсируя, по комнате, стараясь вытерпеть заглохшую было боль в пораненных ногах.
У нее никогда не было розовых тапочек. Она должна была бы сказать спасибо Лукасу Старку, если бы ее не начинало подташнивать при любом воспоминании о нем. Вот и сейчас, лишь только это имя закралось в ее сознание, горечь немедленно взвилась и подступила к гортани.
Благодаря Лукасу Калли узнала кое-что о мужских губах — что они могут становиться каленым железом и выжигать плоть.
Вчерашний день прошел без Старка. Он исчез из комнаты сразу после случившегося и не появлялся в течение всего следующего дня. Калли измучилась смотреть в окно. Измучилась бродить по комнате. Измучилась сидеть на постели и гипнотизировать дверь, которая открылась лишь трижды — для завтрака, обеда и ужина.
Что произошло?
Почему Старк исчез? Она даже не знала, в доме он или нет. Если нет, то где он? Калли крепилась изо всех сил, чтобы не запаниковать. Еще десять дней до истечения срока. У нее еще есть надежда. Она не хотела ее терять.
А сегодня прямо с утра появились эти розовые тапочки. Значит, Старк все же приходил. Когда она его увидит?
Каллиста вдруг разволновалась. Она опять посмотрела на тапки, но уже с укоризной, потому что они не могли дать ей никакого ответа. Калли зачем-то дотронулась до своих губ и тотчас отдернула ладонь, будто обжегшись. Пусть мистер Старк не приходит подольше.
Так оно и вышло. Но «день без мистера Старка», который Калли провела в компании лишь подаренных тапочек, показался ей долгим и пустым. Когда он, наконец, закончился, Каллиста надела вечернее платье оттенка малины с молоком, тон в тон к розовой «обуви». Именно в таком виде ее и застал Старк.
— Вы меня ждали? — с порога осведомился он, окидывая насмешливыми глазами девушку в странном одеянии — в дорогом вечернем платье и в домашних полудетских тапочках.
— Я ждала живую душу… любую, — тихо ответила она, не поворачиваясь в его сторону.
Ждала ли она его? Трудно сказать. Еще труднее признаться — что ждала. Но когда он наконец-то появился, Калли об этом пожалела, ибо его присутствие воскресило воспоминания о «наказании». И губы заныли. По ним словно пробежал ток в 360 вольт, едва не обуглив.
— Меня вы относите к душам живым? — Старк неслышно прошел в сумрачную комнату.
— А у вас есть душа, мистер Старк? — вопросом на вопрос ответила Калли и, повернувшись, оказалась с ним лицом к лицу.
Лукас усмехнулся и поддел пальцем ее упрямый подбородок. В его глазах запрыгали чертики.
— А вы как считаете, мисс Саймон? — хрипловато шепнул он, и легкий ментоловый ветерок задел ее подрагивающие губы.
— Я ее не чувствую, — тоже шепотом ответила Калли.
— И что я должен сделать, чтобы вы ее почувствовали? — Старк придвинулся совсем близко — его черты стали расплываться у нее перед глазами.
— Отпустите меня…
— Так? — недобро ухмыльнулся Лукас, выпуская ее подбородок.
— Совсем.
Старк безмолвно направился к двери, резко распахнул ее и проговорил бесцветным голосом:
— Пройдемте в столовую, мисс Саймон. Ужин на столе.
Калли беспрекословно подчинилась. Ни одной слезинки не покатилось из ее увлажнившихся глаз. Кажется, она скоро разучится плакать в этом доме — каменном, как и сердце идущего впереди нее мужчины. Наверное, и дом, и сердце высечены из одной и той же гранитной породы. Первая половина ужина прошла в молчании. Тишину нарушал только звон вилок о тарелки. Потом Калли спросила:
— Что вам известно на данный момент о моей сестре?
Вопрос прозвучал неожиданно. Лукас отложил вилку в сторону и откинулся на стуле.
— То есть вы хотите узнать, предпринимает ли она чего-нибудь для вашего освобождения? — саркастически уточнил он.
— Я хочу узнать, что с ней. — Калли тоже отложила вилку, потому что ее горло больше не могло принять ни одного кусочка. — Или эта услуга тоже «платная»?
— Нет, эта услуга не платная, — широко ухмыльнулся Старк, сделавшись похожим на счастливую акулу. — Но мне сказать вам практически нечего. Ари по-прежнему обретается возле Айви. Мой братец нашел покупателя и собирается продать бабочку по низкой цене. Каким образом ваша сестра сможет помешать ему сделать это, я, если честно, представляю плохо. Орнитоптера хранится в сейфе, а сейф так просто не вскроешь.
Острый скальпель надсек сердце, и оно закровило. Улыбающееся лицо Старка на мгновение закачалось перед глазами. Ари, неужели у тебя не получится?
— Вы знаете имя того покупателя? — слабый вздох слетел с побледневших губ вместе с вопросом.
— Это аноним, — покачал головой Старк.
— И вы допустите, чтобы сделка состоялась?
— Она обязательно состоится, — холодная нотка явственно слышалась в голосе Лукаса. — Этому помешать я не смогу. Я не всесилен.
