Наконец ей с трудом удалось подняться, держа на руках девочку, и осторожно переступить через вытянутые ноги Джона.
Дора тихонько добралась до двери, поднялась по ступенькам и наконец оказалась в спальне. Сердце ее бешено колотилось, когда она опустила Софи на кровать и достала телефон. Не теряя ни секунды, Дора набрала единственный номер, который знала наизусть.
Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем раздались гудки. К несчастью, трубку взяла экономка брата, миссис Харрис.
— Могу я поговорить с Фергусом, пожалуйста? — прошептала Дора.
— Извините, я вас почти не слышу, — ответила миссис Харрис.
— Фергус, — повторила Дора нетерпеливо. — Он дома?
— Не думаю, чтобы он так рано встал. Минутку. — Дора услышала, как миссис Харрис положила на стол трубку, и ее удаляющиеся шаги. Последовала долгая, томительная пауза. Дора едва сдерживала дыхание, когда услышала сонный и холодный голос брата: «Кавана слушает…»
Дора ясно представила себе его реакцию. Он будет с ней снисходительным, как с ребенком. Точно так же, когда она впервые сообщила ему о своих планах отправиться в Восточную Европу с грузом гуманитарной помощи. Он был уверен, что не пройдет и недели, как она позвонит ему и будет умолять о помощи. И еще она помнила свою молчаливую клятву, что скорее будет грызть стекло, чем попросит его о помощи.
Сейчас у нее за спиной уже не одно, а целых три кошмарных путешествия в Боснию с гуманитарной помощью. Она пережила обстрелы вражеских солдат и все ужасы лагеря для беженцев.
И вот теперь, когда она дома, надо обращаться за помощью к Фергусу, который живет за тысячу миль отсюда. Что он сможет сделать? Не надо было иметь богатое воображение, чтобы представить, что он позвонит комиссару полиции, с которым знаком, и попросит избавить его бедную сестричку от ужасного положения заложницы, в которое она попала по своей неосторожности и глупости. Неужели она, Дора, и в самом деле хочет, чтобы Фергус вмешивался в это дело? Если бы ей нужна была полиция, она бы сама позвонила туда.
Дора поехала в Боснию, чтобы помогать людям, как требовала ее совесть. И вот сейчас, когда в ее помощи так нуждаются, все, о чем она думает, — как бы от этого избавиться…
Софи стояла на коленках в кровати и смотрела на Дору так, будто ждала, что та решит.
— Алло? Алло? Кто звонит? — голос Фергуса звенел в ее ухе, словно надоедливый комар.
— Мне очень жаль, но я ошиблась номером, — сказала она, чуть изменив голос, и быстро отключилась. Затем снова сунула телефон в зарядное устройство, задвигая его как можно дальше под кровать. Возможно, она совершает глупость, но Дора вдруг поняла, что хочет помочь Джону и Софи. Точно так же, как ей хотелось помочь всем беженцам из лагеря, которых она встречала в Боснии. Она улыбнулась девочке: — Пойдем, дорогая. Тебе не помешает принять ванную.
Геннон медленно выплывал из цепких объятий сна. Он потянулся, ожидая острой боли, но она была чуть терпимее, чем вчера.
Становилось холодно. Огонь в камине почти потух. Джон поежился в утреннем холодном воздухе. Сейчас ему не помешали бы яичница и чашечка крепкого горячего кофе.
Но как только Джон встал и выпрямился, прогоняя остатки сна, то понял, что кофе и яичницу придется отложить…
Кресло напротив было пусто. Софи и Дора исчезли.
Геннон уже направлялся к входной двери, когда услышал неожиданный смех, который заставил его круто изменить направление.
В ванной Дора, стоя на коленях, поливала смеющуюся Софи. Она обернулась, когда Геннон влетел туда.
— Привет, — сказала она, улыбаясь. — А мы тут веселимся, — добавила она.
Джон буквально прирос к месту.
— Мне интересно, где ты была, — проговорил он.
— Ты, наверное, хочешь сказать, где были мы? Как видишь, в ванной. Хочешь поиграть с нами?
— Кажется, ты угадала, — ответил он с иронией.
Она отодвинулась, освобождая Джону место рядом.
— Только предупреждаю: Софи любит брызгаться.
— Разве? — Геннон опустился на колени ближе, чем следовало бы, не глядя на Софи. После душа волосы Доры все еще были влажными. Она вкусно пахла мылом и шампунем. Джон не мог отвести от нее глаз. Взгляды их встретились, и Геннон вдруг почувствовал, что знает эту женщину всю жизнь.
Софи надоело, что на нее не обращают внимания, и она окатила отца водой. Наконец он повернулся к ней и тут же облил ее. Девочка залилась счастливым смехом и криком, пока Дора ее не утихомирила.
Доставая из шкафа полотенце, Джон заметил, что Дора неотрывно смотрит на него. Она была так сосредоточена, что между бровями появилась крохотная морщинка.
— В чем дело?
Она быстро отвернулась и, выхватив у него полотенце, завернула Софи.
— Почему бы тебе не пойти на кухню и не заняться завтраком, а, Геннон? — сказала Дора с раздражением. — Я пока поищу что-нибудь из одежды для Софи.
— Ничего особенного не произошло, Дора?
Она покачала головой, не глядя на него.
— Наверное, стоит разжечь огонь. Я бы не хотела, чтобы Софи простудилась еще сильнее.
— Я займусь этим, — послушно ответил он.
— Джон! — (Он замер в дверях.) — Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы помочь вам.
Она стояла, держа на руках Софи. Мягкий утренний свет создавал вокруг ее головы подобие нимба. Казалось, что волосы Доры светятся. Она была прекрасна. В этот момент Геннон хорошо понимал Ричарда, который влюбился в эту женщину. Теперь они женаты, и она будет с ним навсегда. Джон кивнул и, не говоря ни слова, спустился вниз по лестнице.
Как только он исчез из виду, Дора с облегчением вздохнула. Она давно привыкла к взглядам, которые бросали на нее мужчины, словно раздевая. Дору это не волновало. Но когда на нее смотрел Джон, внутри нее поднималась горячая волна. Поднималась откуда-то из глубин, о которых она даже не подозревала, а потом растекалась по всему телу.
Софи обхватила тоненькими ручками ее шею, крепко прижимая к себе. Дора улыбнулась и поцеловала девочку в щеку.
— Пойдем, дорогая. Давай найдем тебе одежду.
Она порылась в шкафах, но ничего подходящего для Софи не нашла. Девочка была такой болезненно тоненькой и хрупкой, что тонула в любой вещи. Может, с ней жестоко обращались и потому Геннон забрал ее?
Дора завернула ребенка в теплую кофту и крепко обняла, прежде чем отнести вниз.
— Девочке нужна одежда, Геннон, — сказала она резко.
Он взглянул на них, не отходя от плиты.
— Зачем? Она и так выглядит замечательно.
— Не глупи. Во-первых, у нее совсем нет белья.
— Не думаю, чтобы это ее беспокоило.
