Дейв рассмеялся.
— Вот это да! Разве тем самым ты не сводишь на нет все свои диетические ухищрения?
— Отнюдь! — блеснула Эстер глазами. — Весь секрет в тщательном пережевывании. Вдобавок эти лакомства содержат массу полезных веществ — микроэлементы, витамины и тому подобное.
Дейв скептически усмехнулся.
— Впервые слышу, чтобы шоколад был полезен.
— А между тем последние медицинские исследования подтверждают это, — обронила Дженни. — Еще совсем недавно врачи не советовали увлекаться шоколадом сердечникам и полным людям. Сейчас же все кардинально изменилось.
Дейв поднял кверху ладони.
— Сдаюсь! Когда собираются такие знатоки, спорить с ними бесполезно. Хотя, — не удержался он от замечания, — из нашего разговора лично у меня напрашивается лишь один вывод: медики ничегошеньки не знают!
— Неправда! — одновременно воскликнули Эстер и Дженни.
Тут уж Дейв откровенно расхохотался.
— Молчу! Молчу!
Поймав себя на том, что любуется им, Дженни отвела взгляд в сторону и ткнула пальцем в перемычку вновь сползших очков.
Ты не за тем сюда приехала, чтобы с ходу увлечься смазливым парнем! — сердито напомнила она себе.
По правде сказать, направляясь в Блэквуд-холл, Дженни как-то выпустила из виду, что, возможно, встретится там с сыном Мэнди и Фила. Все ее мысли занимала Эстер. И, разумеется, она никак не ожидала, что Дейв окажется таким красавцем. Она чертовски злилась на себя, чувствуя, как тает под взглядом его пронзительно-синих глаз.
— Леди… то есть… Эстер, — сказала она, отодвигая опустевшую тарелку. — Я хотела спросить, куда можно поставить мою «хонду»?
— В гараже полно места, верно, сынок? Поможешь Дженни пристроить мотоцикл?
— С удовольствием, — тотчас кивнул Дейв.
Его смешила эта медсестра. Мелкие светлые кудряшки на голове делали ее похожей на овечку в очках. В остальном она казалась Дейву вполне симпатичной. А избранный ею способ передвижения интригующим. Знакомые девушки Дейва предпочитают автомобили. А эта, несмотря на миловидную внешность послушной домашней девочки, обладает явными замашками рокерши. Здесь таится какая-то загадка.
Поднимаясь из-за стола, Дейв подумал, что не прочь разгадать сей ребус.
Они спустились по ступенькам парадного крыльца и подошли к серебристой «хонде», сверкавшей под лучами высоко стоящего в голубом безоблачном небе солнца.
— Издалека ты на ней прикатила? — спросил Дейв.
— Из Куорри, — ответила Дженни, убирая удерживавшую мотоцикл опору и берясь за руль.
— Куорри? Если не ошибаюсь, это…
— Северный Уэльс.
Дейв удивленно поднял бровь.
— Немалое расстояние!
— Я преодолела его за два дня. Прошлую ночь провела в мотеле. Вообще, люблю гонять на мотоцикле! Хорошая скорость, встречный ветер, ощущение свободы… Сплошное удовольствие.
Дейв немного помолчал, затем негромко обронил:
— Есть удовольствия и получше.
Дженни вскинула на него взгляд и тут же опустила ресницы.
Ну почему Дейв Блэквуд оказался таким красавцем!
— Возможно, — сдержанно произнесла она.
Затем ей вдруг пришло в голову, что она превратно истолковала слова Дейва. Может, тот имел в виду вовсе не секс!
— Музыка тоже способна доставить большое наслаждение, — добавила Дженни.
На миг Дейв недоуменно нахмурился, потом усмехнулся.
— А! Ну да… Наверное, ты слышала, как я упражнялся на саксофоне?
Дженни кивнула.
— И как? Понравилось? — спросил Дейв.
— Да. Мне всегда нравился Гровер Вашингтон.
Дейв вскинул взгляд. Вот уж чего он никак не ожидал от стоящей перед ним овечки в уродливых очках, так это музыкальной осведомленности. Впрочем, не исключено, что это обыкновенная случайность.
— Ну и где ваш гараж? — спросила Дженни.
Дейв кивнул налево, в сторону короткой аллеи, в конце которой темнело приземистое строение. Дженни начала было разворачивать «хонду» в указанном направлении, однако Дейв перехватил у нее руль. Их руки соприкоснулись… и Дженни на миг замерла, будто пронзенная электрическим током. Причем это ощущение вовсе не было неприятным.
Она поспешно выдернула пальцы из-под ладоней Дейва и постаралась придать лицу нейтральное выражение. Что оказалось нелегко, ибо за несколько секунд Дженни испытала целую гамму эмоций — смущение, легкое чувственное волнение и… радость. Радость — потому, что после разрыва отношений с Патриком Брэдшоу Дженни словно перестала замечать парней. В ней будто надломился некий стержень, и она уже начинала всерьез опасаться, что ему больше никогда не срастись.
Патрик, воспитанный и чрезвычайно эрудированный студент выпускного курса медицинского колледжа, при близком знакомстве оказался настолько эгоистичным и так откровенно любовался собой — к предметам его особой гордости относилась выносливость в постели, — что Дженни чувствовала себя рядом с ним этакой обезличенной надувной куклой.
Кстати, Патрик и называл ее куколкой. К тому же у него была отвратительная привычка в минуты интимной близости употреблять медицинские термины, что выводило Дженни из себя. Его самого упомянутые выражения заметно будоражили.
— Куколка, ляг на спину, — предварительно попросив Дженни раздеться, говорил будущий фельдшер Патрик Брэдшоу тоном беседующего с пациенткой профессора. — Я должен произвести стимулирующее воздействие на твои молочные железы и область половых органов. — После чего начинал методично «воздействовать».
Порой Дженни казалось, что она распаляется вопреки, а не благодаря подобным ласкам.
Взгромоздившись на «куколку», Патрик словно забывал о ее существовании, самозабвенно отдаваясь доставлению удовольствия единственному любимому существу — самому себе.
Дженни не сразу разобралась что к чему, но, проникнув наконец в суть «тонкой» натуры приятеля, распрощалась с ним без всяких сожалений. Расстались они спокойно. Дженни даже поднесла Патрику презент — вакуумное устройство для увеличения мужского полового органа, за которым специально ходила в секс-шоп.
Разумеется, подарок был сделан не от чистого сердца, а из желания напоследок уязвить самолюбие бывшего любовника. Дженни плотоядно улыбалась, представляя себе, какое выражение появится на физиономии Патрика, когда он дома вскроет коробку.
Однако тот, похоже, воспринял все всерьез, потому что тем же вечером позвонил ей и поблагодарил с едва сдерживаемым восторгом.
— Куколка, все-таки ты классная девчонка! — сказал тогда Патрик. — Жаль, что тебе так и не удалось оценить меня по достоинству.
