Клэр вздрогнула. Прижав руку ко лбу, она старалась справиться с новой волной ужаса и боли, которую вызвало в ней возникшее перед глазами лицо преследователя.
Шеннон почти физически ощутил, как чужая боль на мгновение пронзила и его. Он не знал рецепта обезболивания для женщин и, воспользовавшись своим, давно уже проверенным, неуклюже пошутил:
— Давайте дышать глубже, Клэр, и все будет хорошо.
Он видел, как ее грудь резко вздымается под смятой ситцевой рубашкой, и, ругнув себя, — нашел же время — подумал: до чего она хороша!
Клэр почувствовала, как под действием излучаемой им теплоты ее паника улеглась. Трудно сказать, что именно ей помогло: действительно ли глубокое дыхание или само присутствие Шеннона. Наверное, он прошел через многое — иначе не знал бы, как помочь ей. Почему он это делает, хотя и не скрывает, что находится здесь поневоле?
Клэр притягивал его открытый взгляд. Но какая-то затаенная в этом человеке мука выдавала себя…
— Я устроюсь в спальне напротив вашей, — говорил тем временем Шеннон. — Я сплю чутко. У меня у самого бывают кошмары… Но я не буду вас беспокоить, — добавил он, заметив ее смятение. Как бы он хотел, чтобы это было правдой, и его не посетил один из жутких, разрывающих душу кошмаров.
Взволнованная его словами, Клэр встала и подошла к окну. Бледно-фиолетовый восход напомнил ей цвет любимой сирени. Нервно сжимая руки, она погрузилась в раздумья.
А Шеннон внимательно смотрел на Клэр. Темные волосы в беспорядке рассыпались у нее по плечам — соболиная мантия на белоснежной рубашке. Ему мучительно хотелось прикоснуться к ее волосам, зарыться в них пальцами и почувствовать их шелковистую нежность. Будут ли они такими же мягкими, как ее тело?..
— Послушайте, — нарушил он затянувшееся молчание, — может, все закончится скорее, чем я думаю. Я буду работать в доме, чтобы на всякий случай быть рядом. Отремонтирую и покрашу окна и двери…
Что угодно, лишь бы не думать все время о нем, ответила она себе. Клэр повернулась к Шеннону лицом. Она не могла забыть его заботливого взгляда и чувства безопасности, которое охватило ее, когда она с рыданиями упала в его объятия, вбежав в дом. Почему теперь она медлит, не решаясь пустить его к себе?
Облизав пересохшие губы, она кивнула — пусть перебирается к ней. Почувствовав накопившуюся усталость, подумала: хорошо бы уснуть. Пора идти домой. Когда она подошла к двери, Шеннон быстро встал.
— Я провожу вас, — сказал он тоном, не допускающим возражений.
Стараясь выглядеть совершенно спокойным, Шеннон все время оставался настороже. Небо чуть порозовело. Скоро взойдет солнце. Шеннон ощущал тревожное состояние Клэр, которая озиралась по сторонам, крепко обхватив себя руками. Невольно подумалось: подойти бы к ней, обнять за плечи и вселить ощущение безопасности, которое так необходимо ей сейчас. И в то же время он знал, что, вновь прикоснувшись к ней, окончательно потеряет власть над собой. Этого не должно случиться — никогда! Шеннон поклялся, что не позволит Клэр проникнуть ему в душу, вот-вот готовую открыться перед ней. Ему надо набраться терпения и держать ее на расстоянии.
Любой ценой. Ради нее самой.
— Когда я починю ставни у вас и сделаю задвижки на окна, вам будет спокойнее. — Она бросила ему благодарный взгляд. — Я расскажу вашим родителям о том, что произошло, когда они встанут. А потом свяжусь с Найджелом.
Клэр кивнула в знак согласия, с болью подумав: разве дело в задвижках… Как ей хотелось просто шагнуть к Шеннону и снова оказаться в его надежных объятиях! Она не могла забыть сильное тело, щитом заслонившее ее в опасный момент…
— Я проверю, все ли в порядке, — сказал он, проводив ее в спальню. — А вы ложитесь и поспите. Потом нарисуете мне то лицо из вашего сна.
Шеннон увидел, как у Клэр померкли глаза.
— Не тревожьтесь, я буду поблизости. Даже когда меня не видно и не слышно, знайте — я рядом. Как тень.
Клэр досадливо отвернулась. Вся ее жизнь превратилась в тень. Прижавшееся к ней тело Шеннона было реальностью, и ничто ей не было так необходимо. Но она не нравится ему, он не хочет быть с нею. Она подавит свою потребность в его прикосновении: надо быть благодарной и за то, что он будет поблизости. Кажется, ее память воскресила, что она видела, — в конце концов, хоть это притягивает его интерес к ней.
Клэр сжала рукой горло, она горько жалела, что не может говорить. Бросив взгляд в окно, она увидела во дворе озабоченного чем-то Шеннона. Она рада его обществу — пусть даже ему это в тягость. Сейчас ей так необходимо человеческое общение!
Ей уже стало ясно, что раздражение, которое не смог скрыть Шеннон, вызвано тем, что ему навязали это задание, а не ею лично. Конечно, он здесь гость поневоле, но, если нападавший на нее действительно где-то поблизости, ей будет намного спокойнее от того, что Шеннон рядом.
Тщательно осмотрев дом и двор, Шеннон позволил себе подойти к двери в спальню. Неожиданно для него Клэр распахнула ее. Она стояла перед ним, нерешительно и мягко улыбаясь. Ее глаза выражали нечто большее, чем благодарность, и Шеннону понадобилась вся его воля, чтобы не шагнуть навстречу.
— Отдыхайте. Я вернусь около полудня, — хрипловато проговорил он.
Сидя за кухонным столом в ожидании Шеннона, Клэр пыталась разобраться в себе. Ее настоящий дом в городке, где находится школа, в которой она работает. Почему же у нее недостает решимости переехать туда? Она мрачно призналась себе, что боится остаться в полном одиночестве. По крайней мере этот заброшенный домик находится поблизости от родителей. А сейчас здесь появился и Шеннон…
Шеннон нарочито громко затопал по крыльцу, предупреждая Клэр о своем приходе. Уж он-то знал, что настороженность спасает от любой неожиданности. Ему не раз случалось уложить противника, неожиданно подошедшего к нему сзади. Так было и с Карделем, на задании в Медельине. Остальные члены банды сделали вывод и вообще старались обходить Шеннона. Конечно, к Клэр это не имело отношения — просто профессиональные привычки были неизживаемы.
Клэр встретила его у двери. На ней была длинная джинсовая юбка и ярко-лиловая кофточка с короткими рукавами. Волосы она стянула розовой лентой, и мягкие пряди падали на виски. Шеннон напрягся, чтобы не поддаться искушению поцеловать ее.
Войдя на кухню, Шеннон принюхался:
— Вы сварили кофе? Вот умница…
Он поймал себя на том, что хочет казаться непринужденным и хоть немного умерить серьезность, сквозившую в ее взгляде. Темные тени у нее под глазами говорили о том, что после ночного кошмара она с трудом приходила в себя. Ему было неловко от того, что может вновь растревожить ее, но опасный поворот событий требовал принятия быстрых мер.
