— Думаю, вам будет удобнее сначала приехать ко мне. Вы оставите машину в гараже, а я отвезу вас на своем автомобиле и представлю остальным. Это вас устроит?
Он энергично закивал в ответ.
— По пути я обычно заезжаю за Мэри, так что, если вы не против, мы поедем втроем. Кен всегда приезжает на своем автомобиле. — Линн взглянула на собеседника с легким сомнением. — Надеюсь… — Она замялась.
— Продолжайте.
— Надеюсь, вам понравится музыка, которую мы слушаем. Видите ли, это главным образом классика — Бетховен, Моцарт, Брамс. Никто из нас не интересуется легкими жанрами… Хотелось бы верить, что вы не разочаруетесь.
— О, вы меня совсем заинтриговали! Мне уже не терпится услышать эту вашу особую музыку — вот тогда и узнаем, понравится она мне или нет. В конце концов, если не понравится, я ведь могу больше не приходить, верно?
Линн бросила на него быстрый взгляд, озадаченная странным тоном, но его лицо было совершенно серьезным.
Последовало долгое молчание. Линн слушала нежный плеск волн о берега, песню ветра в ветвях деревьев, склонившихся над водой, и веселые крики играющих детей. Окружающий мир просачивался в нее сквозь поры. Все это странным образом успокаивало ее, принося ощущение душевного комфорта — то, в чем она всегда так нуждалась в присутствии человека, который сидел сейчас рядом с ней.
Она повернулась к нему и заметила в серых глазах немой вопрос.
— Значит, с Кеном вы встретитесь завтра? — произнес он.
«Почему его так интересует Кен?»
— Да. Наверное, мы снова пойдем на реку — пить чай и кататься на лодке.
— Вы любите реку, правда? Я видел вас здесь на прошлой неделе. По крайней мере, заметил что-то ярко-красное в лодке и предположил, что это вы.
Они засмеялись. Помолчав, Крис сказал:
— Сегодня вечером я уезжаю. Вернусь в понедельник.
С напускной небрежностью она переспросила:
— Уезжаете?
— В Лондон. Наконец-то повидаюсь с другом, с которым давно не общался. Кажется, я говорил о ней — Ангел Кастелла, певица?
— Да, говорили.
Значит, он проведет весь день со своим «ангелом». Линн почувствовала внезапную острую боль в груди и тут же упрекнула себя за эту слабость. «Он имеет право встречаться с кем угодно — особенно с той, которую любит. А тебя это не касается», — сурово сказала она самой себе и поднялась.
— Тогда увидимся в следующий четверг, мистер Йорк. Жду вас в четверть восьмого, договорились? — Она протянула руку. — До свидания. Желаю приятно провести время в Лондоне.
— Спасибо. — Он взял ее руку, задержал в своей и тихо произнес: — Между прочим, Линн, меня зовут Крис.
— До свидания… Крис.
— Так-то лучше, — улыбнулся он.
И они расстались.
Это был изумительный воскресный день. Линн и Кен привязали лодку к дереву, раскинувшему ветви низко над рекой, выбрались на берег и отыскали чудесное уединенное местечко в тени. Они захватили с собой термос с чаем и бисквиты и с удовольствием подкрепились на свежем воздухе. Линн растянулась на траве в полудреме. По крайней мере, так думал Кен. Он курил, праздно наблюдая за проплывавшими лодками; его густые волосы вспыхивали в солнечном свете, проникавшем сквозь ветви деревьев. Иногда он оглядывался на Линн посмотреть, не проснулась ли она. Но Линн не думала о Кене. Ей хотелось знать, что делает сейчас Крис — гуляет по Лондону, обедает или танцует со своей возлюбленной. Она задавалась вопросом, не утратила ли Анджела — Ангел, как он ее называл, — свою поразительную красоту с течением времени. Может быть, они помолвлены и, если так, почему до сих пор не поженились?
Кен закурил вторую сигарету подряд, что было для него не характерно, и тихо окликнул девушку.
— Да, Кен? — отозвалась она.
— Чем закончился спор с директором и инспектором? Кто победил?
Линн перевернулась на живот и подперла щеку ладонью.
— Они.
— Хочешь сказать, что ты сдалась? Не похоже на тебя.
— Ну, иначе мне пришлось бы сражаться не только с ними. Они заставили меня в это поверить. — Линн села, подогнув под себя ноги. — Кен? Ты знаешь о том, что на меня жаловались некоторые учителя? Мэри, случайно, не в их числе?
— Не знаю, кто на тебя жаловался, Линн, но уверен, что Мэри в этом не участвовала. В учительской было много разговоров о тебе и твоих методах, которые многим не нравятся, особенно старшим преподавателям.
— То есть тем, кто слишком стар, не хочет и боится что-либо менять и видит в моих методах угрозу?
— Полагаю, что-то в этом духе.
Линн повернулась к нему:
— Слышал бы ты, что мне говорил инспектор. Он полностью поддержал директора. Никогда не прощу ему то, что он сделал, — он отнял у меня веру в себя и чувство собственного достоинства.
Кен потушил окурок и наклонился к ней:
— Перестань, Линн, мне кажется, все не так плохо. Давай забудем о работе и всяких там инспекторах и подумаем о нас. — Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Его губы нежно скользнули по ее рту. — Линн, я люблю тебя. Будь моей женой, Линн, брось эту работу и пошли к черту всех этих старых зануд. — Он притянул ее к себе. — Линн… — На сей раз его губы были настойчиво требовательны.
Сначала она хотела его поцелуя, но в памяти вдруг всплыло красивое высокомерное лицо с четко очерченным ртом и серо-стальными глазами. Образ ужаснул ее своим значением. Она отпрянула, пытаясь уклониться от поцелуев Кена, но он не собирался отступать, и в конце концов ей пришлось резко оттолкнуть его.
— Что-то не так? — обиженно спросил Кен.
— Мне… Прости меня, Кен. Кажется, я просто не в настроении… — Она тяжело вздохнула. — Я пока не могу дать ответ, Кен. Пожалуйста, потерпи немного, хорошо?
— Потерпеть? Я не святой, Линн, я обычный мужчина с обычными человеческими чувствами и потребностями. Когда я рядом с тобой, как сейчас, я не могу терпеть. Разве ты не понимаешь, что я имею в виду?
Линн встала, поправляя волосы. Страх, вызванный недавним видением, еще не прошел.
— Пойдем к лодке, Кен.
Пока они скользили по воде к пристани, Кен был угрюм и молчалив, но, когда они вернули лодку и, взявшись за руки, поднялись по тропинке, к нему вернулось хорошее настроение, редко покидавшее его надолго. Остановившись у киоска с мороженым, они болтали и смеялись, словно между ними ничего не произошло. Но как ни старалась Линн, она не могла выбросить из памяти то лицо.
Во вторник утром учительская гудела как улей.
— А вот и она, — сказал Билл Уомер, один из преподавателей английского языка, когда Линн вошла и направилась к своему столу. — Взгляни-ка, Линн, твой любимый инспектор попал на страницы газет. Покажите ей, Мэри.
