Наконец он обернулся, и взгляд его заскользил по террасе, бассейну. «Только бы не меня он искал, только бы не меня!» — взмолилась Никола в отчаянии. Однако дела, кажется, обстояли именно так. Курт уже указывал своей собеседнице на нее и манил к себе пальцем — да как он смел?! — а затем подошел к краю бассейна и стал ждать, пока Никола выберется из него.
Она вышла из воды, обеими руками откинула мокрые волосы назад, не в силах посмотреть на Курта. Никола еле держалась на ногах. Сердце колотилось так, словно вот-вот вырвется из груди. Никола чувствовала, что Ганс где-то сзади нее, но его не было видно. Курт заговорил по-французски, прохладно-сдержанно, правда, вежливо:
— Познакомьтесь! Это Диана, Жезина! — И, повернувшись к Николе, спокойно глядя ей в глаза, продолжил: — Диана! Это мадам Жезина Сильбер! Мы встретились с ней в Антибе, в то лето, что я проводил там. Помнишь? Перед смертью отца. Вы ведь незнакомы, не так ли? Ну, конечно, ты же тогда, кажется, еще училась?
Никола ухватилась за подсказку.
— Да, я была в Веве, — подтвердила она, вспомнив, как Диана говорила, что мсье Тезиж скончался лишь после того, как она закончила учебу; Никола радовалась, что хоть здесь не приходилось врать. Уже улыбаясь, она протянула руку Жезине, одновременно соображая, не стоит ли вежливости ради сказать мадам Сильбер, что часто слышала о ней от Курта. А если не стоит, то что можно, причем так, чтобы Курт одобрил и чтобы это выглядело по-диановски.
От этих мучительных раздумий ее спасла Жезина, приветствовав ее очаровательной улыбкой.
— Так вот она какая — Диана, сестренка Курта! Ничего себе «малышка»!.. Ой, шут с ним, моим французским! Вы не будете возражать, если мы продолжим разговор на английском? — с мольбой во взоре произнесла мадам Сильбер. — Я, собственно, англичанка, а Курт поведал мне, что вы прекрасно говорите по-английски, поэтому он и взял вас с собой, чтобы вы помогли ему в общении с его клиентами.
Эта женщина выглядела настолько эротично, а жесты ее были настолько экзальтированны, что у Николы зародились сомнения — англичанка ли она. Но девушка сумела их скрыть. Жезина Сильбер могла быть кем угодно по национальности. Имя явно не английского происхождения. А что касается фамилии — Сильбер (Серебряная), то ее, по крайней мере, оправдывало обручальное кольцо на руке.
— Да, я действительно говорю по-английски, и несколько лучше, нежели Курт, — продолжила Никола на родном языке. — Вы здесь на отдыхе, мадам? Приехали в Лозанну из Англии? Вы с Куртом, наверное, изрядно удивились этой новой встрече? Ведь прошло уже почти пять лет, как вы расстались в Антибе?
— Что-то в этом роде, — согласилась мадам Сильбер. — Тогда я была еще Жезина Белмонт. И впервые поехала под присмотром мамы на французскую Ривьеру открывать для себя эту прекрасную жемчужину.
— А жемчужиной оказалась ты сама. Ты была просто вне конкуренции, — вставил Курт, правда весьма сухо.
— Ты по-прежнему осуждаешь меня! Как и раньше! Но кого это трогало?! — Жезина хрипло расхохоталась и пожала плечами, полная сарказма.
— Действительно! Тебя, я заметил, едва ли!
— А почему это должно меня волновать? Восемнадцать лет бывает только раз в жизни! И потом — для чего же еще существуют курорты, как не для увеселений? И разве ты не прожигал жизнь в Антибе тем летом, правда, помимо собственной воли? Так какое же ты имеешь право, друг мой, свысока смотреть на меня — прирожденную прожигательницу жизни? — И она вновь расхохоталась, как бы притупляя колкость своих слов. Затем Жезина повернулась к Николе и рассказала ей о себе, словно отвечая на вопросы девушки: — Я прилетела не из Англии — из Бейрута. В Англии бываю, как говорится, наездами… Родилась в Индии. Отец — англичанин с британским паспортом, мать — португалка. С детства я жила где угодно, только не в Англии. Я вдова бизнесмена с еще более смешанной кровью, чем у меня… Нет, я нисколько не удивилась, повстречав Курта в Лозанне, — знала, что он должен быть здесь.
— Вот как? — Никола удивленно взглянула на Курта.
Тот объяснил:
— Да, Жезина, оказывается, занимается тем же делом, что и мы. После Антиба я потерял с ней контакт и не знал, что она имеет отношение к часовой компании «Сильбер и Сильбер»…
— Один из них был моим мужем, а другой — с кем я и приехала сюда — его двоюродный брат, Грегор. Он хочет, чтобы я стала дизайнером ювелирных изделий. Пока я больше опираюсь на интуицию, чем на опыт и знания… Вот так мы и попали сюда. Остановились в отеле «Чудо-побережье». Грегора волнуют последние достижения в часовой промышленности, а меня… что бы ты думал меня интересует? — Жезина опять пристала к Курту.
Он сощурил глаза и оценивающе посмотрел на нее.
— Как и раньше, тебя интересует все, окутанное божественной тайной. И безграничное преклонение перед тобой, которого, признайся, ты добиваешься без малейших усилий!
Только Курт произнес эти слова, как вновь раздался ее громкий смех.
— Без малейших усилий?! — Жезина повернулась к Николе: — Если бы он знал, чего это нам стоит! — И, обратившись к обоим, добавила: — Ну ладно! А сейчас я приглашаю вас поужинать со мной и Грегором сегодня вечером. И никаких «нет» не принимаю.
— Все наоборот, — уверенно произнес Курт. — Вы поужинаете с нами. Восемь тридцать устроит? Диана, позвони, пожалуйста, от моего имени на виллу и распорядись, чтобы супруги Ралли приготовили ужин на четверых.
— На четверых? Но я… — начала было Никола и остановилась.
Где-то сзади находился Ганс, и она решила представить его Жезине, прежде чем дала знать Курту, чтобы тот отошел в сторону. Жезина и Ганс разговорились.
— Ганс Дурер попросил меня поужинать с ним сегодня вечером, и я согласилась, — прошептала Никола Курту.
— Скажи, что ты сегодня занята.
— Как же можно? Он же слышал, что ты пригласил Сильберов. Значит, ничем другим я не буду занята, как только ужином с ними!
— Извини, — резко вымолвил Курт, — но для тебя это не просто «ужинать» с ними, а быть хозяйкой дома. С Жезиной и Грегором я надеюсь установить очень хорошие деловые отношения. И здесь, повторяю, ты должна сыграть важную роль — в пределах своей компетенции. Так что беги к телефону и предупреди синьору Ралли, что нас будет четверо. А затем возвратишься и извинишься перед Дурером — скажешь, что не можешь поужинать с ним вечером.
Никола не уходила.
— Я не могу подводить его. Он же знает…
— Чушь! Как бизнесмен, Ганс должен понимать, что бывают форс-мажорные обстоятельства. И он войдет в положение.
— Я не могу ему этого сказать!
Весь в ярости, Курт прошипел сквозь зубы:
