себя вытащить. Нет, не так. Не жизнь пойдет, а я. – Потому что, кажется, я влюбилась в Киссера.
-Аллилуйя! – Лиза разве что руки к небу не вскинула. Оказывается, как все просто и одновременно до жути тяжело.
Пост от 08.06
Дом, любимый дом. И кажется, ничего тебя здесь не сможет сломить или покалечить. Это я в моральном смысле. Провести прекрасные две недели, нежась на солнце, и вернуться к нему же. А на носу куча работы – выпускной, крутые фотосессии, и много-много идей. Конечно, если только ничего не сможет их перебить.
С моего возвращения домой не заладилось практически все. Начну с того, что меня жутко тошнило, и списывала я это на отравление. Почти два дня обнималась с унитазом, кляня авиакомпанию, которая подавала в самолете несвежую курицу, которую, кстати, я уплетала за обе щеки.
Мэлс не унимался со звонками. Видимо, ему нужно было в срочном порядке развестись. Игнорировала насколько это было возможно долго, пока в один прекрасный момент (это был второй день моего недуга), не раздался звонок в дверь.
Встречать гостей в таком виде, а именно, замученная, с кругами под глазами, волосы, которые просто не было сил уложить, были похожи на мочалку. И все же до двери я доползла.
-Плохо спряталась, Саша. Прямо в квартире моих родителей.
-Ты прекрасно знаешь, что я здесь живу уже много лет.
Спрашивать зачем он приехал я не стала. Да и не зачем. Я все и так знала прекрасно. Странно только, что не притащил тяжёлую артиллерию в виде своей невесты, которая должна была бы убедить меня в том, что я должна явиться в суд и полностью расторгнуть отношения со своим мужем. Эх, поздно ты начала искать соломинку, Сашенька. Тебя ведь давно уже унесло течением в неизвестном направлении.
-Что с тобой? Из запоя выходишь? – усмехнулся Киссер, проходя в квартиру без приглашения. По сути, это была его квартира, доставшаяся ему после отъезда родителей. Это ее он затопил, когда мы впервые познакомились. И именно здесь мы с ним жили после того, как расписались. А после его отъезда, мне было здесь удобно оставаться, потому что мое ателье находилось как раз под ней. А когда мой бизнес расширился, пришлось искать новое место. И все же сюда было ближе приезжать, чем к родителям. Поэтому я и обустроила это гнёздышко под себя.
-Спешу огорчить, я просто отравилась. Завтра поеду в больницу, спасибо, что поинтересовался.
-А у нас завтра суд, и я намеревался тебя забрать в Москву, потому что именно там нас должны были развести. Но теперь понимаю, что лучше идти к Магомеду, раз он не хочет идти к горе.
-Можно было написать сообщение.
-Чтобы ты сбежала от меня снова, радость моя? Ты ведь собиралась ехать на десять дней в отпуск, а задержалась на две недели.
-Сообщил, теперь я хочу отдохнуть. Я, действительно, себя не важно чувствую.
-Нет, уж! Я останусь сегодня ночевать здесь. А вдруг снова сговоритесь моей матерью и ты сбежишь.
-А ты думаешь, это она меня подбила задержаться в Греции? Если помнишь, она поехала знакомиться с твоей новой пассией.
-Ага, и на ужине весь вечер повторяла фразу «А вот Сашенька..». Это бесило, знаешь ли.
-Прости, что я нравлюсь твоей маме, Мэлс. И вообще, иди уже в комнату, раз собрался оставаться. Я буду спать на диване. Оттуда ближе до уборной бежать.
Кажется, меня снова начало мутить. И зачем он сказал про ресторан? Ресторан – это еда, а о ней я думать не могла. Воды! Надо воды! Желательно газированной. А за ней нужно лезть в холодильник. А там продукты, которыми я закупилась по возвращению.
-Мэлс, принеси, пожалуйста, воды, - осела на пол, потому что в теле чувствовала лёгкую слабость. Черт! Вот не хватало сейчас новых приступов. Киссер оглядел меня с ног до головы, от чего, видимо, понял, что дело дрянь и поплелся на кухню.
После нескольких глотков, стало немного легче.
-Слушай, может, тогда отложим развод, раз тебе не здоровится? – по всей видимости, его озаботило мое состояние.
-Не стоит. Завтра сдам анализы, а потом поедем и покончим с этим, - внутри закипал гнев. Меньше всего мне нужна была сейчас его жалость. И ничего, справлюсь как-нибудь, главное, поменьше его видеть. А это произойдет, если только мы разведемся.
Ночь была на удивление спокойной. Измученная за день, я уснула сном младенца и чуть не проспала будильник. Правда, поднявшись на ноги, поняла, что состояние мое не улучшилось. Поэтому особых усилий стоило привести себя в порядок. Ходила, держась за стены, чтобы на грохнуться. Было такое ощущение, словно кто-то тянет из меня все жизненные силы. Может, новая пассия Мэлса сделала какой-нибудь заговор? Хотя эти мысли сразу отмелись, потому что, как я узнала чуть позже, она даже не знает, что Киссер женат. И что самое ужасное, что я не привыкла болеть, а особенно чувствовать себя слабой. Это как пробить брешь в том куполе, которым я отгородилась от всего.
А обиднее было то, что подружки звали в клуб, а у меня было свидание с унитазом. Даже просто прогуляться нет сил.
В больнице меня приняли быстро. Хорошо, когда у твоей мамы есть знакомые. Так смешно, у родителей знакомые врачи, гаишники, депутаты, профессора, адвокаты. А у нынешнего поколения: блогеры, маникюрщицы, стилисты, модели. И потом говорим о развитии нашего поколения.
Выпили из меня кровушки целый шприц, померяли давление, послушали, пощупали и отпустили по сугубо моему желанию, хотя докторица предлагала задержаться, потому что в таком состоянии лучше под наблюдение. Я клятвенно заверила, что после оглашения меня свободной приеду к ней снова, и тогда пусть лечит. На том и сговорились.
Мэлс как цепной пёс ждал в коридоре. Видимо, боялся, что сбегу, хотя я для себя все решила. И мое желание не дрогнет. Нет. И даже изумрудные глазки, смотрящие озабоченно, словно я умирающий на смертном одре, меня не смогут переубедить. Нельзя. Это слабость. Любовь вообще делает тебя уязвимой. Или это я от того, что у меня её и не было?
-Давай только сначала в туалет. Кажется, снова тошнит.
Проводил, подождал, а потом приобняв, чуть ли не на себе тащил до машины.
-Саш, давай ты останешься в больнице, - попросил Мэлс.
-Нет, - нельзя, чтобы он показывал свою заботу. Нельзя.
-А я тебе говорю, что суд подождёт. Ты видела
