Увидев Грегори, Одри остановилась как вкопанная. Она не ждала его возвращения — во всяком случае, так скоро. Надеялась, что Грегори постепенно поймет: жить вместе им не стоит. Надеялась, что привычная работа окажется ему дороже новой. Но надежды оказались тщетными.
Черт бы его побрал! Она не хотела, чтобы это случилось еще раз. Все прошло — зачем ему понадобилось возвращаться? Беда заключалась в том, что при одном взгляде на его великолепное тело Одри бросало в жар. Избавиться от воспоминаний было невозможно.
А все началось заново с того поцелуя. До того момента Одри думала, что с прошлым покончено. Она долго убеждала себя, что Грегори ничего для нее не значит. Сначала она ощущала боль и гнев, убийственный гнев. Но постепенно эти чувства сменились другими, более прохладными. Казалось, ее сердце превратилось в лед, и ни один мужчина не мог его растопить. И все же такой мужчина нашелся. Тот самый, который его и заморозил.
Теперь он снова стоял рядом и смотрел на нее. Она видела в глазах Грегори улыбку. Ту самую улыбку, которая неизменно заставляла ее устремляться в его объятия, улыбку, которая приберегалась им только для нее, и говорила, что дороже Одри ,у него нет никого на свете.
Однако эта улыбка очень быстро исчезла. Ей на смену пришло потрясение, а потом ледяное презрение. Губы Грегори мрачно сжались.
Непрошеная мысль о том, что эти губы до сих пор помнят каждый дюйм ее тела, заставила Одри инстинктивно стиснуть бедра. Ей крупно повезло: он явно решил, что она спала с Дирком. Вот и чудесно. Лучшего времени для возвращения Грегори нельзя было и придумать. Она ослепительно улыбнулась Ван Химсту, а потом изобразила удивление.
— Тебе следовало сообщить о приезде.
— Сам вижу...
Одри решительно двинулась ему навстречу. Дирк плелся за ней следом.
— Как дела у Лоры и Кларенса?
— Хорошо, — буркнул Грегори, продолжая испепелять ее взглядом.
— А у малыша?
— Что? — Он не сводил глаз с Дирка, пытаясь понять, чем этот человек мог привлечь Одри.
— Как поживает малыш?
Грегори перевел взгляд на нее.
— Как все малыши. Спит, плачет, ест. И так без конца.
— Значит, Кларенс вернулся на работу?
— Надеюсь.
Фраза была загадочной, но просить объяснений у Одри не хватило духу.
— Думаю, мне пора в офис, — сказал Дирк, почувствовав царившее в воздухе напряжение.
Наверняка решил, что нам нужно поговорить, подумала Одри. Черта с два! Ей не о чем говорить с Грегори Хартфордом. Наоборот, необходимо держаться от него как можно дальше. Допрос третьей степени, нужен ей меньше всего на свете.
И тут на выручку к ней снова пришла Долл.
— Грег! Я не знала, что ты здесь! — Девочка устремилась в его объятия.
Так же, как когда-то я сама, с горечью подумала Одри. Оставалось надеяться, что Грегори не причинит малышке такую же боль.
Пока Долл болтала с ним, Одри с Дирком вышли из дома.
— Вид у него не очень счастливый, — сказал Ван Химст.
— Он только что с самолета, — махнула рукой Одри. — Разница во времени действует на людей убийственно. А Грегори вечно торопится. Разве ты не заметил, что он трудоголик? Ах, да... Спасибо за то, что укрепил петлю на раме.
— Не за что, — с улыбкой ответил Дирк. — Кстати, ему было совсем не обязательно возиться с документами. Есть куда более важные дела.
— Не обращай внимания. Такой уж он уродился, — небрежно ответила Одри.
Заметив, что Грегори, держа Долл на плечах, вышел на галерею и наблюдает за ними, Одри встала на цыпочки и из вредности поцеловала Дирка. Правда, поцелуй был в щеку, но со стороны Грегори казалось, что она поцеловала Ван Химста в губы.
Дирк сначала удивился, а потом обрадовался.
— Хочешь сказать, что ты, наконец растаяла?
— Может быть, — ответила Одри, готовая на что угодно, лишь бы избежать нового поцелуя Грегори.
Она прекрасно знала, что не сможет с собой справиться. Не пройдет и минуты, как они с Грегом окажутся в постели. Но секс с ним в ее планы не входил.
— Может быть, пообедаем вечером?
— С удовольствием. — А Грегори останется дома и будет нянчить Долл — эта мысль доставила ей живейшую радость. Но потом Одри устыдилась и напомнила себе, что ему необходимо отдохнуть после долгой дороги.
Дирк забрался в кабину автомобиля. Одри приветливо помахала ему вслед и повернулась к дому только тогда, когда машина скрылась из виду. Грегори все еще следил за ней. В его глазах горел мрачный огонь.
— Грег вернулся! — хихикнула счастливая Долл.
— Да, моя радость.
— Он будет играть со мной.
Грегори спустил ее на пол.
— После того, как я скажу несколько слов Одри. Будь хорошей девочкой, иди в дом.
Долл надула губы, немного помедлила, а потом послушалась.
— Зачем ты это сделал? — резко спросила Одри. — Малышка так обрадовалась... Все это время она только о тебе и говорила.
— В отличие от тебя, — проворчал Грегори. — Ты быстро утешилась.
— Утешилась?! — воскликнула Одри. — Что это значит, черт побери? С чего мне было утешаться? Я радовалась тому, что ты улетел.
Глаза Грегори, в которые Одри когда-то смотрела с трепетом, чувствуя, что тонет, были холодными и непроницаемыми.
— И часто он приходит в дом?
— Кто?
— Твой дубоватый бур.
— Только тогда, когда мы нужны друг другу.
Точнее, мысленно прокомментировала она для самой себя, — когда мне нужно укрепить петлю, а ему — разобраться в документации. Но Грегори этого не знал. В его глазах заполыхал лютый гнев.
— Он понадобился тебе утром? — Его тон был ледяным. — Или провел здесь всю ночь?
Неужели Грегори считает, что она может оставаться в постели после десяти часов? Одри всегда вставала на рассвете. Впрочем, бывали дни, когда они с Грегори нежились в постели все утро. Как правило, это случалось по воскресеньям, когда ему не нужно было идти на работу. Иногда он проявлял нежность и бережность, а иногда давал волю страсти. За ласками следовали новые ласки. А потом насытившиеся любовники часами лежали в объятиях друг друга.
— Не думаю, что мне следует отвечать на этот вопрос, — столь же холодно ответила Одри.
— Потому что правда глаза колет?
— Потому что ты поверишь только тому, чему захочешь поверить, — бросила она. — Как обычно. Так что разговор не имеет смысла.
У Грегори тут же напрягся подбородок.
— Наверно, мне придется съездить к Дирку и задать ему пару вопросов.
Одри насмешливо выгнула бровь.
— Думаешь, он станет рассказывать тебе про нашу личную жизнь? — Она мысленно скрестила пальцы, чтобы этот разговор не состоялся. Дирк мог нечаянно проговориться, а ей хотелось поддерживать иллюзию как можно дольше.
