— И все же, — настаивала Линда, я хотела бы чем-нибудь помочь…
— Ради всего святого, скажи «да», а не то леди сочтет тебя шовинистом. — С этими словами на пороге возник Тролль.
Линда обрадовалась его появлению и задумалась. Видимо, у Оллкрафта были некие тайные причины для подобного заявления.
Тролль прошел на кухню, его черное одеяние резко выделялось на фоне белого кафеля.
— В действительности Тони не шовинист, мисс Грейс, хотя и рассуждает порой, как солдафон. У него в офисе работает много женщин, среди них даже парочка вице-президентов, хотите верьте, хотите нет.
Линда вспомнила, что это правда, но зачем Оллкрафт об этом говорит сейчас, было непонятно.
— Просто он не привык иметь рядом с собой женщину, от которой был бы толк, — пояснил Тролль. — Изабелл, например…
Энтони протестующе поднял руку.
— Тролль…
— Изабелл, например, — не обращая внимания на Брука, продолжал Оллкрафт, — могла спокойно провести четыре часа над своими коготками. Красила их в такой цвет, что и слепой зажмурился бы. А потом требовала, чтобы Тони кормил ее с ложки, пока лак сохнет. — Тролль передернул плечами, как будто одно упоминание об этом вызывало у него отвращение. — Брр.
— Довольно, старик, — резко сказал Энтони. Линда видела, как побелели его пальцы, сжимавшие полотенце. — Я не думаю, что мисс Грейс интересно это слушать.
Разумеется, ей было интересно, хотя она старалась сохранить безразличный вид. Какая невероятная картина получалась из слов Тролля! Она глянула на Брука, пытаясь представить, как этот суровый человек сидит у жены на постели и, смеясь, вкладывает ягоды или кусочки фруктов ей в рот между красивых алых губ.
— Прошу прощения, я только хотел поддержать твою жалкую репутацию, — сказал Тролль самодовольно. Затем он шумно прошагал к кладовке и распахнул дверь. — Если ты хочешь убедить мисс Грейс, что, по-твоему, женщины только и делают целыми днями, что спят и ходят, накинув на себя что-нибудь изящное, ради Бога. Лично я от помощи не отказался бы. А от тебя, ты знаешь, все равно никакого толку нет.
Линда инстинктивно затаила дыхание. Насколько она знала Брука, за такое открытое неуважение должно последовать немедленное уничтожающее наказание. Но, взглянув на Энтони, она увидела, как в его глазах мелькнула улыбка. По всей видимости, старик не просто приглядывает за хозяйством. Он явно пользуется особым положением и позволяет себе немыслимые вольности, какие никому другому в голову бы не пришли.
Улыбка исчезла так же быстро, как появилась. Брук бросил полотенце на стол.
— Хорошо, Лин, — сказал он ровным голосом. — Если вы хотите приготовить для нас обед — пожалуйста. А я проверю отопление.
— Отлично, — заключил Тролль, все еще копаясь в кладовке. — Это тебе надо помыться и соснуть, малыш. Если кому-то здесь и надо привести себя в порядок, так это тебе. От тебя несет, как от дровосека, хозяин, это факт.
Энтони намеренно не пошел сразу в душ. Он делал то одно, то другое, словно хотел показать всем, что его не волнует, в каком он виде перед гостьей. Потом, когда он наконец вымылся, то специально решил не надевать костюм — свежие джинсы и толстый голубой свитер вполне сгодятся. Пусть никто не думает, что он хочет произвести особое впечатление.
В течение трех лет Тони подвергался сводническим маневрам Тролля, и все признаки их уже знал. После гибели Изабелл старик не прекращал неутомимых поисков какого-нибудь юного милого создания, которое свило бы для Брука уютное гнездышко.
Чем моложе и свежее, тем лучше — так рассуждал Тролль. Он полагал, что малышу Тони необходима этакая невинная фарфоровая принцесса — в противоположность Изабелл, которая была на десять лет старше, и ее опытность, практичность и изощренность несли такую же опасность, как лезвие бритвы.
Поначалу Брук не замечал усилий Оллкрафта. Но когда он разгадал его махинации, то стал внимательнее и осторожнее. Энтони сказал тогда Троллю, что не собирается попадать в сети любви вновь и что те мимолетные взаимоудовлетворяющие отношения, в которых Тони был заинтересован, нельзя предлагать инженю, которых находил Тролль. Эти девушки мечтали о любви с большой буквы с приложением бриллианта в несколько каратов и свадебных колоколов, а тут Брук был вне игры. Но Оллкрафт неугомонно продолжал свою деятельность, пока Энтони в бешеной ярости не положил этому конец.
— Тролль, я не нуждаюсь в услугах сводника, — ледяным тоном сказал Тони.
В виде исключения старик промолчал. В глубоком возмущении он выскочил вон, но, к огромному облегчению Брука, поиски невест прекратились.
И вдруг с неба сваливается мисс Грейс и попадает прямо в руки старику. Она отвечает всем требованиям. Молода — года двадцать два или двадцать три. Хорошенькая — ведь даже самые холодные и черствые мужчины, не ищущие любви с большой буквы, имеют глаза, не так ли? А что касается свежести и невинности, то Тролль, кажется, уже готов водрузить корону подыскиваемой принцессы на темные мягкие волосы Линды.
Настоящая проблема заключалась в том, что впервые Энтони находил очень привлекательной ту конфетку, которой Тролль готовился его соблазнить. Эта девушка была не похожа на остальных. Те женщины утомляли его уже на третий час своей правильностью и безупречностью, вызывающими тошноту, как при переедании сладкого. Но Линда… Она была более изысканным блюдом, сладким и нежным, но с неожиданным вкраплением специй, блюдом, которое удовлетворит самого взыскательного гурмана.
Стоп… Брук застыл, пораженный. Что за чушь он несет?
С чувством отвращения к самому себе он сунул ноги в мокасины с такой силой, что кожа чуть не лопнула. Кто он такой, что позволяет себе разбирать по косточкам эту превосходную девушку, словно она новый деликатес, поданный к его столу? Или, помоги ему Господь, он уже начал мыслить, как Тролль?
Он взъерошил пальцами волосы и решил больше не причесываться в знак молчаливого, но вызывающего удовлетворение символического жеста протеста. Спускаясь по лестнице, Энтони обдумывал свое поведение. Он не будет разыгрывать из себя злого волка, бесстыдно пользующегося неземной добротой маленькой Красной Шапочки, потерявшейся в зимнем лесу.
Кроме того, Красная Шапочка уже знает его и вряд ли является легкой поживой. Еще три года назад она решила, что Энтони Брук эгоцентричный сукин сын, и он не собирается пытаться изменить ее мнение.
Зачем? Она права.
Обед прошел напряженно, но, к счастью, без эксцессов. Об этом позаботился Тролль. Словно чувствуя состояние гостьи, он пустился в красочный монолог о грязных политических дрязгах в какой-то стране. Об этой стране Линда никогда не слышала. Скорее всего, чуткий гигант только что ее придумал.
