— Мистер Браун, мы с вами в разных весовых категориях, так что нетрудно догадаться, кто одержит верх, — не сразу ответила Дебра, не отводя глаз. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Неужели он не слышит, как оглушительно громко оно стучит?!
— Еще чуть-чуть — и я заплачу от умиления! — процедил он сквозь сжатые губы. — Ни дать ни взять Красная Шапочка!
В его глазах Дебра прочла желание. Словно против воли, он подвинулся вплотную и склонился над ней. Дебра опустила руку и откинулась на подушки. Она прерывисто дышала, в груди теснило, а Энтони прикоснулся пальцами к ее лицу, нежно обвел губы, раздвинул их и все смотрел не мигая ей в глаза. Зрачки дрогнули, ожили, расплылись во весь глаз…
— Ну что, Вивьен Ли, кажется, мы уже наигрались? — поддразнил ее он хрипловатым шепотом, наклонил голову и коснулся ее губ языком. — Боишься меня, я чувствую… У тебя сердце бьется как птичка в силках. Вот так-то, Линда! Птичка-невеличка попалась в когти ястребу. Ну что же ты молчишь? Валяй, какая там у тебя следующая реплика?
— Вы… вы просто псих! — выдохнула Дебра, а его губы уже ласкали ее плечо, подстегивая в ней желание.
Она подняла руки оттолкнуть его, но они безвольно скользнули по шелку его пижамы, и он тихо рассмеялся.
— Так-то лучше! — с насмешкой похвалил ее он. — Ну, попробуй останови меня. Тогда посмотрим кто кого.
Дебра отчаянно крутила головой из стороны в сторону, безуспешно пытаясь освободиться и с ужасом осознавая, что каждым движением тела лишь выдает себя. Он расстегнул пижаму, и от прикосновения волос на его груди у нее сладко заныло внизу живота и кровь еще стремительнее побежала по жилам.
Сама того не желая, она возбуждала его все больше и больше. Глаза, только что смотревшие на нее с презрением, зажглись страстью, и его движения стали резче: постепенно он терял контроль над собой.
— Сука… какая же ты сука… — бормотал он, будто слова могли сотворить чудо и вызвать к ней отвращение. И вот он схватил ее за плечи, отбросил ногами покрывало и распластал ее мощным торсом. Властно прижался губами к ее губам, и Дебра безвольно откинулась головой в подушки.
Ее руки сами нашли его плечи и с чувственным наслаждением ласкали гладкую кожу. Впервые в жизни она испытывала удовольствие, прикасаясь к сильному мужскому телу, ласкала напряженные мышцы рук, спины, бедер… Дебра ощущала, как его тело отзывается на каждое ее прикосновение, и от новизны этого пьянящего чувства полностью утратила чувство реальности.
Внезапно все стало ей совершенно безразлично, мысли уступили место чувствам. От Энтони исходили такое тепло и такая мужская сила, он так властно держал ее в своих объятиях, что у Дебры не осталось ни сил, ни воли противиться ему. Она доверилась желаниям своего тела. О Господи, лишь бы он продолжал обнимать, ласкать и целовать ее… Пусть делает с ней все, что захочет!
И когда Дебра уже подумала — с надеждой и со страхом, — что Энтони действительно хочет ее взять, по его телу пробежала судорога, и он, оторвавшись от ее губ, отстранился.
Дебра чувствовала, как протестует его измученная плоть, но он поборол себя и поднялся с кровати.
— Ну конечно! — со злостью бормотал он, застегивая дрожащими пальцами пуговицы. — Конечно же тебе бы очень хотелось, чтобы я потерял голову! Ведь так? Признайся, Линда, сумей ты меня соблазнить, ты была бы в восторге!
— Нет, вы точно псих! — задыхаясь от возмущения, выпалила Дебра.
Она приподнялась на локтях, ничуть не заботясь о том, как выглядит. По какому праву этот тип не считается с ее чувствами?! Ведь она же с его считается! Что бы он ни говорил, как бы ни унижал ее, одно она знала наверняка: когда он только что целовал и ласкал ее, им двигала искренняя страсть, а не расчетливая враждебность. И сейчас ему так же больно, как и ей!
— Ошибаешься, Линда, я не псих! — отвернувшись, буркнул он. — И завтра утром ты в этом убедишься. Я абсолютно нормален. Именно в этом все и дело. Я — мужчина, а ты — женщина. Да еще чертовски соблазнительная!.. Линда, а ведь ты куда умнее, чем я думал. Верно говорят, самое страшное это недооценивать противника.
Энтони выскочил, грохнув дверью, и этот звук и пробежавший по телу холодок сквозняка словно отрезвили Дебру. Она оглядела свою грудь, набухшую от желания, и у нее снова возникло ощущение, будто она во сне, а не наяву.
Неужели все это происходит с ней?! Неужели это она лежит в чужой кровати в чем мать родила, и… и убивается по поводу чего? По поводу того, что совершенно чужой мужчина, которого она впервые увидела всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?!
А ведь Энтони прав! Это не он, а она сумасшедшая. Он-то не сделал ничего такого, чего может стыдиться. Ведь он на самом деле принимает ее за Линду, а она ведет себя так, что у него не возникает в этом никаких сомнений.
Дебра с отвращением натянула на себя простыню — чтобы спрятать свою наготу. Господи, неужели она такая развратная?! Как же ей теперь из всего этого выбираться? Как объяснить Энтони свое поведение?!
Она долго лежала без сна, вороша в воспаленном мозгу перепутанные осколки воспоминаний. Что с ней происходит?! Она уткнулась головой в подушки, свернулась калачиком и вспомнила, как в детстве ее утешала мать. Утро вечера мудренее… Утром она все ему объяснит. И с этой утешительной мыслью Дебра после всего пережитого забылась каменным сном.
Ее разбудили проникшие сквозь щели в шторах лучи солнца. Она сладко потянулась и еще сонными глазами покосилась на часы на прикроватном столике. Начало одиннадцатого…
— Вот это да! Сколько же я продрыхла? — произнесла она вслух и тут же отчетливо вспомнила события вчерашнего вечера.
Перед глазами всплыла ужасная сцена, как она чуть ли не навязывалась Энтони Брауну. Какой стыд! Дебра зажмурилась и потрясла головой, словно желая избавиться от неприятных мыслей.
Впрочем, чего ей стыдиться? Ведь все это спровоцировал Энтони Браун. Он сам ее хотел — в этом она не сомневалась, — а как вела себя она, не имеет значения.
Дебра расслабилась, откинулась на подушки и снова прикрыла глаза: что ни говори, а при свете дня ее вчерашнее поведение выглядит совсем по-другому. Нетрудно догадаться, что о ней подумает Энтони, когда узнает, что она не Линда.
Господи, что же с ней случилось? Ведь она всегда была уравновешенной, выдержанной, всегда умела владеть собой… Из-за своей болезни Дебра никогда не стремилась вступать с мужчинами в интимные отношения, а ее общение с Тимоти объяснялось скорее интеллектуальной, чем физической близостью. Прежде она не ощущала в. себе сексуальности и избегала связей с мужчинами.
