— Я люблю детей, — пробормотала она.
— Знаю, что любите. Но не этого мальчика?
— И его люблю — у меня нет причин не любить его.
— И вас тревожит, что впервые в вашей недолгой карьере вы не полюбили ребенка. — Он сделал вид, что не заметил ее слез и тихо продолжил: — Мы не всегда можем настроить наши сердца, Джина. Не вдруг, по крайней мере… Я был неправ и сожалею об этом. Конечно, все дело в Кене.
— Я должна была справиться с этим. Обещаю, я справлюсь.
— Может быть, но не сразу. Понимаете, — Майлз пожал плечами, — вы не того пола.
Она посмотрела на него, а он кратко изложил историю малыша.
— Ему не нравится в вас образ матери. Что-то неприятное произошло в семье незадолго до ее распада.
— Он совсем «потерянный», — прошептала Джина.
— Да. К тому же, здесь нет родителей.
— Они бросили ребенка?
— Детей. У него есть сестренка. Городской приют прислал нам его взамен Кена. У нас нет места для его сестры, а жаль.
— Понятно. Но я не могу понять, почему Невил не отверг вас, как отверг меня.
— Видимо, образ отца не вызывает в нем такой неприязни. — Майлз задумался на мгновение. — Но вы тоже заинтересовали мальчика, несмотря на его поведение. Хотя и невольно, но он потянулся к вам.
— Он даже не смотрел на меня.
— Нет, один раз взглянул. Пока это все, что мы о нем знаем. Думаю, по кусочкам мы сложим общую картину. — Майлз вздохнул, и Джина поняла его. Головоломка «потерянного» ребенка была сложной штукой, и отдельные фрагменты не всегда совпадали. Но ничего, пусть малыш привыкнет немного к новой обстановке.
— Я сменю Бэб. Сегодня моя очередь отправляться на прогулку с самыми маленькими, — сказала Джина, и Майлз вышел вместе с ней через большую дверь.
Их встретил страшный гам. Малютка Джонатан стоял в центре кружка истошно вопящих «индейцев».
— Он становится такой смешной, когда мы кричим, — радостно сообщила Луиза.
— Он не любит шума, — объяснила Джина Майлзу. — Перед тем как мы получили его, у него было что-то неприятное, связанное с шумом. Он закрывает уши ладошками, бедняжка. Я остановлю их.
— Нет, — запретил Майлз.
— Тогда уведу Джонатана от этого гвалта.
— Нет.
— Но…
Так же, как поступил бы ее отец, Майлз пробрался в центр кружка и присел на корточки рядом с малышом. «Индейцы» смолкли на мгновение, потом, решив, что все в порядке, снова принялись галдеть. Майлз все еще сидел на корточках рядом с Джонатаном.
Потом он выпрямился, и Джина с удивлением заметила, что Джонатан сам стал «индейцем», хоть и немного нервным.
— Что это за индейская магия? — поинтересовалась она.
— Никакой магии, просто опробованное средство: когда не можешь победить их, присоединись к ним. Вы проделывали это сами на горке. Я просто объяснил это ребенку на детском языке. Вы баловали Джонатана, Джина, а ему нужно встать на собственные ноги, пусть еще слабенькие, но свои. Со временем они окрепнут.
— Мудро, — не могла не признать она.
— Просто я старше. Ваш отец поступил бы также.
— Я тоже хочу стать мудрой, — она думала в этот момент о Невиле и о том, как у нее ничего не вышло с ним в первый момент.
— Человек никогда не мудр до конца, — возразил Майлз. — Мудрость, которой вы восторгаетесь в других, перестает быть таковой, когда вы сами приобретаете ее. И вы обнаруживаете, что вовсе не мудры.
— Но знать, что делать… — не удержалась она.
В глазах Майлза появилось загадочное выражение.
— Мудрости я за вами пока не признаю, Джина, но знания — да.
Она озадаченно посмотрела на него, но он, не говоря ни слова, повернулся и ушел в свой кабинет.
Во время прогулки с малышами Джина повстречала Тони. Он был в гневе.
— Семпл и компания, — проворчал он. — Джим Семпл взял на себя роль Кена Эндерса.
— Что они натворили на этот раз?
— Дело не в том, что они натворили, а в том, что я не могу с ними справиться. Эти оболтусы свернули пакет из всякого мусора, довольно-таки внушительный.
Джина не удержалась и фыркнула.
— Не очень веселая шалость, когда разрываешь бечевку, а оттуда вываливаются картофельные очистки и заваливают весь твой пол, — ворчливо закончил он.
— Так ты стал жертвой! — Теперь Джина смеялась от души.
— Шеф, наверное, слышал об этом, — нахмурился физкультурник, — и настаивает на наказании.
— А ты хотел их наградить?
— Как пострадавший, решать должен я.
— Решит Майлз, как шеф.
— Майлз? — Кудрявая голова Тони дернулась. — Да что с тобой, Джина? Почему ты его так поддерживаешь? Принимаешь его сторону?
— Вовсе нет. Просто шеф — человек более опытный, чем мы, он знает, как… — Она смолкла. «Знания», — сказал он. «Мудрости я за вами не признаю, но знания — да»…
Что имел в виду Майлз Фаерлэнд? Почему он произнес такие странные слова? Почему сказал их ей?
Несмотря на все попытки подружиться с Невилом в последующие дни, у Джины ничего не получалось. А уж она так старалась, что даже Барбара похвалила ее.
— Ты пытаешься победить этого малыша, Джина, тебе должно повезти.
— Но ничего же не выходит.
— Ни у кого не получается. Малыш хуже моллюска. Когда касаешься улитки, она прячется в своей раковине, а наш новенький даже не высовывается оттуда. Ребятишки из его комнаты тоже ничего не могут добиться. Они сообщили мне, что он почти не разговаривает с ними.
— Я должна завоевать его.
Бэб бросила на нее быстрый взгляд. «Завоевание» Невила стало навязчивой идеей Джины, что поневоле наводило на мысль: дело вовсе не в ребенке. Может, в новом шефе? Что бы там ни было, Барбара не считала Тони подарком. А вот Майлз Фаерлэнд…
— Успеха тебе, Джина, в твоих усилиях.
И Джина не щадила себя. Всю первую неделю она жалела Кена, теперь же переключила свое внимание на Невила. И вот ее сердце раскрылось, словно бутон, как бывает у людей, любящих детей. Ей просто необходимо было завоевать уважение ребенка. Даже странно, как этот страшненький рыжеволосый парнишка затронул ее сердце. Ну почему он такой неотзывчивый? В каждом ребенке теплится любовь, так куда она делась в Невиле? Где ключ к нему? Шеф наведет о мальчике необходимые справки и снабдит ее информацией. Пока же она действовала вслепую.
К отчаянию Тони, они с Майлзом проиграли первый же отборочный матч. Их противники сделали из них — по меткому выражению Тони — котлету.
— Майлз, вы не выиграли ни одной подачи, а твои ответные удары, Джина, были жидковаты, — распекал их он. — Лучше бы я выставил Дору. Вы, Майлз, не показали и половины того умения, что продемонстрировали в игре со мной. Да с такой жуткой подачей вы и не могли добиться цели.
