Он ехидно хмыкнул в ответ.
— А вам было больно, когда вам уши прокалывали и вдевали эти маленькие золотые сережки?
Через мгновенье в его руках оказалось раскаленное железное клеймо. Быстрым четким движением Джонно приложил его к лопатке бычка. Тот обиженно замычал. Запахло паленым.
Камиль снова прижала руку к губам, чтобы удержать рвущееся наружу возмущение. Молодой человек опять нажал на рычаг, держатели разъехались в стороны, и животное вышло из давилки.
— Боже мой, что ему пришлось пережить! Для него это, наверное, такой стресс! — жалостливо воскликнула девушка. Джонно вернул клеймо в пламя горелки. — Неужели никто не может придумать другой способ отмечать свой скот?
С каменным лицом он прошел мимо нее за следующим теленком.
— Знаете, как в народе говорят? Не выносишь жара — держись подальше от кухни.
— Но зачем же быть таким жестоким?! Зачем превращаться в монстра?
Молодой человек застыл на мгновенье, потом повернулся к ней.
— Можете называть меня монстром. Но посмотрите на своего малыша… Алонцо.
Он указал куда-то за нее. Камиль оглянулась и увидела, что бычок мирно склонил голову и жевал сено всего в нескольких метрах от места своих недавних пыток. Он смотрел на людей большими добрыми глазами и невозмутимо хрупал сухой люцерной.
— У них толстая кожа, — продолжил Джонно. — Не думаю, что он нуждается в первой медицинской помощи или консультации ветеринара. Согласны?
Девушка удивленно кивнула, признавая его правоту. Теленок действительно выглядел спокойным. Не похоже было, что он страдает от боли.
— Пожалуй, да.
Джонно вывел следующего бычка, и Камиль поняла, что уже не испытывает ужаса — только интерес к происходящему. Она подошла ближе, не в силах оторвать глаз от того, как вылинявшие джинсы обтягивают ноги Джонно, как играют мышцы на его руках и плечах, когда он двигается.
Интересно, что бы она почувствовала, если бы это прекрасное, мускулистое тело оказалось совсем близко от нее? Джонно Риверс, без сомнения, искусный любовник…
Да что же это такое? Откуда такие мысли? Откуда столько сексуальной притягательности в одном мужчине, истекающем потом, да еще окруженном грязью и мычащими бычками?
И что вообще с ней происходит? Нормальные девушки теряют голову, когда в воздухе разлит аромат жасмина, на столе сверкают бокалы с красным вином, а где-то неподалеку поет цыганская скрипка. У нее же все наоборот. Ее бросает в жар посреди скотного двора, когда вокруг пыль, а перед глазами раскаленное клеймо и стадо коров.
А что это с Джонно? Он застыл с распылителем в руках и смотрел на нее с изумленным выражением лица, вероятно, повторявшим ее собственное выражение.
— Вы намереваетесь и меня привить? — пошутила Камиль, бесшумно смеясь и указывая на пистолет.
— Простите, — пробормотал молодой человек. Его шея густо покраснела. — Я отвлекся.
Нелепость какая. Надо прогнать неуместные эротические мысли о нем.
— Послушайте, — начала она, кивнув на загон. — Теперь я знаю, как вы это делаете, поэтому вы должны позволить помочь вам.
— Ни за что, — прорычал он.
— Но вам же приходится делать десять дел одновременно. Да ладно вам! Дайте мне хоть малюсенькое задание.
Джонно не ответил, только отрицательно покачал головой.
— Разве обычно вы делаете это в одиночку? Без чей-либо помощи?
— Их только пятнадцать. Работы всего ничего, — пробурчал он, пожав плечами.
— Но ведь лишние руки, пусть даже они принадлежат неопытной городской девчонке, это лучше, чем ничего.
Девушка достала лист бумаги из кармана джинсов.
— Я тут написала отказ от претензий, который освобождает вас от любой ответственности, если я пострадаю. — Она сделала два шага к нему навстречу и сунула листок ему в руку. — Я же говорила вам вчера, что я чертовски хороший журналист. И, между прочим, поставила под удар свою карьеру, чтобы освободить вас от проблем с журналом. Вы обязаны дать мне шанс.
Его плечи приподнялись, потом опустились. Читая ее отказ, он нахмурился и сдвинул брови.
— Уверена, что обычно не вы, а кто-то другой выгоняет телят и заводит их в давилку, а вы только клеймите, делаете прививку и вдеваете бирку, — настаивала девушка.
Джонно поднял на нее глаза. Его губы медленно расплывались в улыбке. Камиль ощутила, что внутри занимается пламя.
— Ладно, — согласился он. — Что с вами делать? Попробуйте. В конце концов, ваши бычки еще подростки. Они не смогут вам сильно повредить.
Джонно показал ей, как подходить к животному сбоку, отсекая его от остальных и направляя в проход между металлическими ограждениями, и дал пластиковую трубку, чтобы постукивать бычка по спине, если нужно. Естественно, в его объяснениях все выглядело легко.
— Запомните: вы должны быть всегда за теленком. Никогда не подходите к нему спереди, — предупредил Джонно и ушел к давилке, оттуда махнул ей рукой и улыбнулся, подбадривая. — Я готов. Выгоняйте первого.
Разумеется, в этот самый момент ее сердце провалилось куда-то вниз, а желудок завязался в узел. Камиль задавала себе вопрос: и зачем она только влезла во все это? Неужели ей так интересно попробовать все самой?
Девушка сделала крошечный шажок к ближайшему бычку — симпатичному рыжему теленку с белой мордой.
— Ну-ка, иди сюда, — попросила она его.
Он не шевельнулся.
— Иди, — произнесла Камиль чуть громче.
Бычок повернулся к ней и вопросительно посмотрел своими большими карими глазами.
— Не бойся, Джонно не сделает тебе больно, — обещала она.
— Подойдите ближе, — крикнул Джонно.
Господи, помоги! Девушка сделала еще один шаг и помахала рукой, выгоняя упрямца из загона. Бычок пошел к дверце прохода, как раз туда, куда она его хотела загнать.
— Вот так, молодец, иди, иди, — подбадривала Камиль, направляясь за ним. Теленок послушно двигался вперед.
— Отлично! — похвалил Джонно. — Вы молодец!
Косясь на оставшихся в загоне бычков, девушка восхищенно наблюдала, как ловко и быстро он делает все необходимое.
— Следующий!
Она очнулась от оцепенения и подумала, что надо было заранее подготовить бычка.
Так один за другим прошли еще восемь телят. Камиль уже вполне освоилась с заданием, поняла, как надо подходить к бычку и обращаться с ним, чтобы он слушался и сразу делал то, что нужно.
— У вас неплохо получается, — крикнул Джонно. — Умеете ладить с животными.
Ее сердце нервно дернулось. Она ощутила нелепую гордость, словно первоклассница, получившая первую пятерку за то, что аккуратно написала свое имя печатными буквами.
