Его настойчивость, особенно учитывая то, что сама она вовсе не собиралась останавливать свой выбор на Филиппе Прайсе, так ее возмутила, что она даже остановилась.
— А себя вы считаете большим знатоком человеческих характеров?
— Да как сказать… Возможно, это у меня прирожденное, — смеясь, ответил он, затем помолчал и серьезно добавил: — А может, кое-какого опыта по этой части я набрался во Вьетнаме. Там ведь как? Не будешь пошевеливать мозгами, подбирая товарищей, живо превратишься в кусок мертвого мяса. А я, как видите, все еще жив.
— Верно. Но ведь и Фил тоже жив.
— Ну, он-то как раз, я смотрю, умеет выбирать людей… Да мы ведь, Элизабет, не о нем говорим, а о вас.
Она всмотрелась в его лицо, на котором блуждала улыбка, пытаясь понять, насколько он искренен, но так и не смогла этого определить.
— Вы совсем его не знаете! Как же можно судить о человеке, познакомившись с ним всего два часа назад?
Голос ее звучал раздраженно. Ведь ей самой понадобилось целых шесть месяцев, чтобы понять, что с Филом не все в порядке.
Но Джошуа ответил ей с досадной холодностью:
— Понять, что перед тобой изрядный психопат, и двух минут не нужно. И потом, вот он говорит, что служил по снабжению и доставке и умудрился ни разу не выстрелить. Хм! Как-то это… А вы уверены, что он действительно был во Вьетнаме?
— Конечно, был!
Уже в чем в чем, а в этом Бет не сомневалась. Как-то они встретились, но Филу надо было забежать домой. Она зашла с ним и за несколько минут, что находилась в квартире, успела увидеть на стене множество фотографий, на каждой снят Фил в форме: Фил на фоне экзотических деревьев, Фил с приятелем. Фил в группе солдат… Еще она смутно помнила какие-то значки, какую-то воинскую награду. Да нет! Фил был во Вьетнаме, это точно.
— Ох, сама не знаю, зачем я вас слушаю, — вздохнула Бет. — Может, я и плохо разбираюсь в людях, но в определении вашего характера, мистер Само Великодушие, ошибиться даже мне трудно! Вы прекрасно это продемонстрировали, столь трогательно заботясь о моей судьбе. Но вот что я вам скажу: забудьте и о Филиппе, и обо мне. Не беспокойтесь о нас. Встреча наша произошла чисто случайно, и вряд ли мы встретимся вновь. Забудьте, вот и все. И я сделаю то же самое.
Она вскинула голову и последнюю пару сотен ярдов до лагеря прошла молча, дозволяя, правда, Джошуа поддерживать ее время от времени под локоть.
— Которая из палаток ваша? — спросил он, когда они вышли на площадку перед лагерем.
Она показала, и луч фонаря, направленный в ту сторону, выхватил из мрака Фила и Дану, страстно целующихся среди мертвых деревьев.
Время вдруг будто остановилось. Казалось, что прошли долгие минуты, прежде чем парочка, вспугнутая ярким светом, распалась, и на пьяном лице Фила Бет увидела вызов, затаенную злобу, а Дана, напротив, была, как всегда, спокойна.
— Привет, детка! — Фил качнулся, пошел к своей палатке и, прежде чем войти в нее, бросил в сторону Бет: — Поздравь меня, наконец-то я целовался с настоящей женщиной.
Дана тоже решила высказаться, напрямик заявив:
— Если он никому не нужен, то я его подберу. Рядом кое с кем он может окоченеть и простудиться.
После чего с хмельной улыбкой на устах лениво удалилась в свою палатку, не забыв на прощание покачать бедрами.
Лицо Бет лихорадочно вспыхнуло. Возмутило ее не столько то, что они целовались, сколько эта совместная грубость по отношению к ней. Да, именно то, что они оба ей нагрубили. Она приложила холодные руки к пылающим щекам и, превозмогая боль в ушибленной щиколотке, быстро пошла к своей палатке. Услышав тихие всхлипы, Джошуа догнал девушку, подхватил на руки и внес в палатку. Сил на протест у Бет уже не осталось.
Внутри он осторожно положил ее на походную койку и, погасив фонарь, неожиданно лег рядом. Она и охнуть не успела, как его пальцы уже гладили ее по волосам, а глубокий голос нежно шептал в самое ухо:
— Не плачьте, Бет. Он просто пьян. Он не хотел вас обидеть. Человек подчас поступает безумно, сам того не желая.
Ее глубокий стон Джошуа прервал поцелуем, который, казалось бы, должен был успокоить Бет, заставив забыть о нанесенной близким человеком обиде. Но это ему всего лишь казалось. Поцелуй имел обратный эффект. При звуке его сдавленного дыхания весь гнев, накопившийся в душе Бет с момента их дневной встречи, выплеснулся наружу. Отталкивая его, она прервала поцелуй и, хотя не могла вырваться из его объятий, все же выпалила:
— Уходите отсюда, вы, негодяй! Ничего себе утешитель! — Голос ее сорвался, перейдя в хрип. Она попыталась взять себя в руки и унять бешенство, овладевшее ею. Заговорила тише, кожей ощущая настороженное молчание лагеря за брезентовыми стенками палатки: — Я не нуждаюсь в вашей жалости и вообще ни в чем, что вы можете мне предложить. Ишь, распалился!.. Да! Получаса не прошло с той минуты, как вы сказали, что я не ваш тип женщины… Так идите, мистер, и поищите себе леди по вкусу, поскольку вам, как я вижу, позарез приспичило, ну а меня не трогайте.
Она согнула колено и уперлась ему в пах, пытаясь отпихнуть от себя. Его слова прозвучали на удивление спокойно:
— Бетти, вы злитесь на Прайса, а досадить пытаетесь мне. Не надо так делать.
— С чего вы взяли, что я на него злюсь? — возмутилась она и, задохнувшись от негодования, какое-то время не могла говорить. В общем, она понимала, что двигало Филом. Если он действительно любит ее, то его поступок понятен. — Он просто хотел заставить меня ревновать. Он в бешенстве, оттого что я не хочу выходить за него замуж.
Ее гнев пошел на убыль. Успокаиваясь, она даже чуть улыбнулась. Смешно, в самом деле. Вот она лежит здесь, в темноте, и толкует о своих отношениях с одним человеком, в то время как ее обнимает другой.
— Бет, неужели вы действительно не ревновали, когда он танцевал с Даной или когда целовался с ней? И разве вам не показалось, что он проделывал это с явным удовольствием?
— Нет, мне так не показалось. А почему, я вам уже объяснила.
— Ну так объясните мне, что вы испытываете к нему на самом деле. Полагаю, для нас обоих это будет лучше.
— С какой стати?.. Достаточно того, что я сама все знаю о своих чувствах к Филиппу, — отрезала она. — И знаю, как относиться к вам. А теперь вставайте и убирайтесь отсюда, пока не пришла Грейс. Мне вовсе не светит оказаться в столь идиотском положении.
— Ну, Грейс, я думаю, поймет, почему я здесь. Эта леди, миссис Мюррей, достаточно умна и проницательна. Я, во всяком случае, могу понять, почему мой папочка так ею увлекся.
— Эта леди, к вашему сведению, доктор Мюррей. И разве не создается впечатление, что она по счастливой случайности оказалась именно тем типом женщины, который предпочитает ваш отец?
