Но месяц назад в подъезде напротив появилась новенькая жилица – ничего так особа, симпатичная, да и у противоположного пола пользовалась популярностью – частенько видела её под ручку с очередным кавалером. Но выделялась она из серой толпы тем, что постоянно на её головке красовалась удивительная по своей изящности шляпка! А уж я, как вы успели понять, знаю в этом толк. Где она умудрилась откопать такой раритет, представления не имею, но поневоле стала я за этой дамой приглядывать. И представьте, почувствовала я, что с появлением этой милой шляпки серый, унылый двор преобразился, стал светлее, уютнее, а солнечные лучи теперь заигрывали со мной ранним утром... и как-то пахнуло тем неповторимым, но таким забытым духом романтики! Даже скрип стал мелодичнее, порой напоминая прелестные мелодии минувших дней.
А раз появилась шляпка – жди любви! Уж поверьте моему опыту, эти два романтика врозь не существуют! И точно – стала я замечать, что у моей протеже появился тайный воздыхатель: красавец-брюнет, косая сажень в плечах, всегда в костюме, в отличие от его хилых современников. Но при этом оказался крайне скромным, даже робким в амурных делах. Каждый вечер влюблённый приезжал в наш двор, ставил машину в сторонке, никому не мешая, и ждал. Посматривал на окна своей дамы сердца с тоской в печальных глазах и вздыхал... Когда поздно вечером его избранница, стуча каблучками, возвращалась в свой подъезд, он тем же взглядом провожал её, пока она не скрывалась за дверью, дожидался появления света в её окне, опять вздыхал... и уезжал восвояси.
Так продолжалось около месяца. Если бы у меня было сердце, оно давно разорвалось бы от переживания за несчастного влюблённого! Но одним холодным вечером мой «Ромео» всё же решился зайти в вожделенную дверь, правда, почему-то, не один, а с товарищами, и вскоре вышел оттуда, крепко держа за руку вульгарного вида девицу с перекошенным от злобы лицом. В руках она яростно сжимала ту самую прелестную шляпку... о Боже, это была она, моя таинственная незнакомка! Затем из разговоров местных старушек, приводящих внуков ко мне на забаву, я узнала новые и странные слова – «наружка», «клофелинщица», «рецидивистка»...
И вновь наш двор стал серым, утренние лучи больше не заигрывают со мной, а скрип... что ж, скрип, как скрип – ничего особенного. Просто реквием по навеки утраченной романтике...
Автор: Ассоль
Было мне лет 14-15, когда мои родители уехали в командировку, а меня оставили с бабушкой.
Бабушка у нас, как тогда говорили, из бывших. В ее квартире было много антикварных вещей и всяких мелочей. Мне очень нравилось великолепное трюмо со столиком. Антресоли были заставлены какими то коробками, на которых лежала пыль веков.
Однажды, когда бабушка уехала на день рождения своей приятельницы, а я осталась дома одна, то решила немножко потревожить эту самую пыль веков.
На антресоли лежали две большие коробки и сколько я не спрашивала у бабушки про них, вразумительного ответа не получала. Вот с них-то я и решила начать.
Подставив складную лестницу, потянула коробки на себя. К моему удивлению, пыли я там не обнаружила. Ага, значит, бабушка недавно заглядывала сюда.
Открыла верхнюю и увидела красивую черную шляпку с вуалью. Я такие только в кино и видела. Шляпка была абсолютно черная, бархатистая с плотной черной вуалью и без единого украшения. Мне она не понравилась, уж очень мрачная.
Закрыв коробку и отодвинув ее от себя, я открыла следующую и ахнула. Там лежала красивая белоснежная шляпка с широкими полями, тоненькой прозрачной вуалью, практически не скрывающей лица и украшена она была нежными цветами. Я не удержалась и, подойдя к зеркалу, надела ее.
Боже, какая я стала красивая в ней, вот почему все дамы на старинных картинах так хороши в этих шляпках. Повертевшись перед зеркалом я подошла к шкафу и нашла там длинный и очень широкий газовый шарф нежно разового цвета, который обмотала вокруг себя и у меня получилось что то похожее на подвенечное платье. Теперь дошла очередь и до бабушкиных украшений. Нарядная и красивая, так мне тогда казалось, я изображала из себя невесту, расхаживала по комнате, разыгрывала только мне одной понятные сценки и так увлеклась этим, что не заметила прихода бабушки. Ее лицо я увидела в трюмо, перед которым остановилась. От неожиданности я замерла на месте, украшенная бабушкиной шляпкой, драгоценностями , в ее туфлях и с веером в руках.
– Ты наказана, лишена сладкого и не смей даже подходить ко мне! – она развернулась и ушла в свою комнату.
Я быстро начала снимать с себя все это и убирать по местам. Ужинать меня бабушка не позвала, а сама я боялась к ней даже подойти. Мне ничего не оставалось, как раздеться и лечь в постель.
Через некоторое время тишину нашего дома нарушили бабушкины шаги и она появилась на пороге мой комнаты. В руках бабушка держала поднос, на котором были мои любимые булочки и какао. Она поставила поднос на прикроватную тумбочку, а сама присела на краешек моей постели. Я жадно набросилась на еду, а бабушка смотрела на меня и грустно улыбалась.
– Знаешь, девочка, всему есть свое время, – сказала она и, помолчав, добавила – я бы тебе и так все показала и рассказала, да ты вот поспешила. Ну а раз так, тогда слушай , она снова замолчала, что то обдумывая.
– Белую шляпку и то украшение, которое ты сегодня надела, я собиралась тебе подарить на свадьбу, если конечно доживу.
Я обняла бабушку, прижалась к ней всем телом и расцеловала.
– Еще как доживешь, ведь осталось совсем немного до моего совершеннолетия!
– Не спеши замуж, дорогая. Постарайся не сделать этого хотя бы до 20 лет.
– 20! Так я уже старухой буду!
Бабушка весело рассмеялась
– Просто к тому времени станешь умнее и взрослее, ты даже не взглянешь на мальчиков, которые нравятся в 17-18 лет, а посмотришь на более самостоятельных и степенных мужчин. Поверь мне внученька, я знаю о чем говорю.
Тогда все эти нравоучения показались мне смешными, но как же я была удивлена их правильности спустя годы.
– Шляпка, которая тебе так понравилась – это мой подвенечный головной убор. Я бы очень хотела и тебя видеть в этой шляпке невестой, – снова заговорила бабушка, – и буду тебе очень благодарна, если ты сделаешь мне такое одолжение, – она замолчала. – У твоей матери и свадьбы то не было, так забежали в ЗАГС и расписались, а потом разошлись по своим общежитиям.– Ну а черная, – черная это память о том печальном событии, когда не стало твоего дедушки.
