медленно стала расстёгивать его брюки.
Она удачно справилась, придерживая их, и, заглянув внутрь, восторгаясь тем, что увидела, встала перед Джини. Она тёрлась бёдрами об него. Джини ухватился за её талию, поднимая руки к груди, которую намеревался схватить, и Дезири стала спешить увести его со сцены:
— Дальше всё моё! — крикнула она радостно. — Уходим!
Гости вечеринки ликовали, хлопали в ладоши, свистели и одобряли случившееся шоу. Это был явно аншлаг, пусть и приватный. Новый год наступал, а встретить его каждый хотел с шутками, весельем на грани, чтобы та вера в лучшее, которую хотели сохранить, привела, в конечном итоге, к исполнению желаний…
— Вот они оба парочка, — аплодировала Катя, любуясь убегающими из зала Джини и Дезири. Босс одевался на ходу, она ему помогала. Оба смеялись и казались беспечными, как дети.
— Наконец-то я от него освобожусь, — засмеялась Катя, и Ира поддержала:
— А ведь Дезири красива, стройна и тоже блондинка! Вы похожи!
— Пусть будут счастливы. Он мой любимый босс, — с чувством расслабленности вздохнула довольная Катя, и подруга согласилась:
— Да, он замечателен и тебе так помогает и ещё поможет. Мы все!
— Ну вас, — махнула Катя рукой и повела её в центр зала, где дискотека продолжилась, а за нею — наступление Нового года с поднятием бокалов и фейерверками за окнами….
Вдохновение нежными хлопьями
Укрывает всю землю покровом.
Свет и радость объятиями широкими
Одаряют как-будто по-новому.
Что-то сказочно-светлое, нежное…
Что-то так безмятежно-волшебное…
Что-то в том, что вокруг белоснежное,
Просит мир позабыть всё грешное.
Покинув вечеринку практически сразу, как наступил Новый год, Катя попрощалась с подругой до утра. Та проводила её до номера сюит и пожелала прекрасного отдыха и начала года. Усталость брала верх. Слишком много эмоций пришлось сегодня пережить и дать толчок к действиям тем, кто заслужил обрести счастье, любовь…
Катя верила, что Джини и Дезири, давно думающие друг о друге и оставившие в общем прошлом все надежды, теперь начнут всё сначала. Она прошла на балкон, за которым над Парижем всё ещё взлетали вверх огненные цветы фейерверков, и любовалась видом. Столько свободы, отрады и веры в лучшее Катя давно не ощущала. Даже казалось, что находится не в каком-то роскошном гостиничном номере, а просто дома.
Подумав о родных, от которых пришлось уехать, храня обиду и не принимая их желания за свои, Катя испытала тоску. Чувство вины тоже подступило. Всё же родные… Надо как-то прощать, объяснить им, что сама добьётся успеха и выберет свой путь. Хотелось верить, что они поймут и поддержат. Может, этот Новый год и поможет…
И Катя не ошиблась в предчувствиях… Долго она этой ночью говорила с близкими по телефону. Слёзы радости, слова прощения и обещания скоро увидеться — с обеих сторон. Вера в лучшее укрепилась. Новый год открывал страницы своей книги, её судьбы, где был чистый лист, совершенно светлый, где обязательно будут теперь только добрые события. Худое позади. Пусть оно там и останется.
Положив трубку после последнего звонка, Катя заметила, как кто-то подсунул под дверь записку. Удивившись тому и предвкушая что приятное, она соскочила с кресла, в котором до этого сидела, и скорее открыла перед глазами послание…
— Я тебя люблю, мы скоро встретимся. Я сделаю всё для этого, а там и для твоего счастья.
Катя оглянулась. Тишина. Даже фейерверки за окном стихли. Город погрузился в сон, как и всё вокруг. Открыть дверь Катя не решилась, чтоб, может, посмотреть, есть ли там хозяин такого откровенного и смелого послания.
— Это не Джини, — была уверена она и покачала удивлённо головой. — Кто? Кто такой самоуверенный?
Она медленно вернулась на балкон. Там стоял небольшой круглый металлический столик, на котором была пепельница и зажигалка. Катя недолго думала и подожгла над пепельницей записку. Глядя, как та исчезает, как танцует огонь от радости вновь властвовать, она улыбалась.
Когда записка догорела, оставив после себя лишь чёрный пепел, Катя подняла взгляд к ясному ночному небу. Каждая звезда, казалось, мерцала, а одна… Катя была уверена, ей не показалось: одна из звёзд промелькнула мимо, будто куда спешила…
— А вдруг? — улыбнулась Катя, загадывая желание…
— Но она не хочет меня, не любит, — пожал плечами Джини, отдыхая в роскоши постели обнажённый, прижимая к себе и обнажённую Дезири.
Оба утомлённые после долгого времени ласк друг с другом. Оба счастливые, с сиянием нежных взглядов…
— А я хочу, — игриво молвила Дезири в ответ.
— И ты не любишь, — жалостливо выдал Джини, видно, в шутку.
— Могу полюбить, — стала она смелее гладить его по груди.
— Правда? — закрыл он глаза от наслаждения и стал вздыхать с подступающим новым вожделением. — Как раньше?
— Да, — глубоко вздыхала счастливая Дезири.
Джини чувствовал её искренность, как пылает к нему так же, как и он. Мечта сбывалась. Да уже сбылась!
— Я тебя всегда хотел, — открыл он глаза и посмотрел на ласково улыбающуюся милую, давно уже милую и желанную.
— Я знаю, — подмигнула она. — Но мы были женаты.
— А теперь можно? — прикусил он губу в нескрываемой робости.
— Да, я вылечилась от бывшего мужа. Он негодяй. Пусть локти кусает, — с умилением засмеялась Дезири.
— Пусть, — согласился Джини, наполняясь вдохновением на будущее счастье вместе. — А наши девочки нам, как детки.
— Да, так должно быть, — кивнула милая, и он добавил:
— Я должен помочь Кэти… За ней один тут ходит. Я его подловил, пока к Кэти не приблизился.
— Ну? И что? Кто это? Тот гитарист? — заинтересовалась Дезири и тоже серьёзно.
— Да, некий Алекс. Он гномиком притворился сначала. Уверяет в своей любви, ну я сказал, сначала проверю. Он и клип просил. Нахал же!
— Ах, — прищурилась Дезири в догадках. — Так мы поможем Кэти стать счастливой все вместе. Её тоже надо лечить. Я намерена тоже переговорить с этим гитаристом…
— Всех вылечим, — поддержал Джини. — Есть одна задумка для Кэти уже давно. Ей надо ощутить себя важной, довольной, в достатке. Отправить хочу её на каникулы Восточным экспрессом. Друзья её тоже согласны.
— Слушай, да ты гений! — восторженно воскликнула Дезири и села прямее. — Давай. А того нахала вызови на собеседование!
— Он сам опять записался на беседу ко мне, негодяй, — усмехнулся Джини. — Я его проверю.
— Ну-ка, открывай все карты, — прищурилась Дезири.
— Ещё? — удивился он и засмеялся. — Да, да, милая, открою.
— А наши отношения будем тогда пока скрывать. Мало ли понадобится как, — погрозила милая ему пальцем. — Недолго!
— Ты права, — замялся он и снова смотрел жалостливо, но
