Встретимся во снах - Ирма Гринёва

Белла не могла уснуть, так была взбудоражена концертом. Засела в интернете. Рецензии музыкального критиков появятся в СМИ только утром, а мнения обычных слушателей уже вываливались в чаты, как из рога изобилия. Интернет кипел. Неудивительно, поскольку интерес был подогрет выступлением оркестра Тео на фестивале. Только в то время мнения и профессионалов, и обывателей о трактовке Теодоро Галаниса симфоний Моцарта были едины в своей положительной оценке. Информагенство АРА писало: «…Блестящий русский оркестр запросто выбил из реальности австрийскую публику — густое звучание струн в прекрасных пассажах, стремительные жесты дирижёра — на концертах Теодоро Галаниса воздух наэлектризован до предела. Музыканты играют так слаженно и мощно, что, кажется, стены вот-вот взорвутся от такого грандиозного напора. Но искушённый слушатель восторгается не этим, а той чувственностью, с которой они исполняют произведения. Жизнеутверждающее начало, трагичность и нежность, доведённые до абсолюта. Техника исполнения и современное звучание, доведённые до совершенства». Как это — аутентичные инструменты XVIII века и «современное звучание»?

Тогда, месяц назад, Белла ориентировалась только на это, высказанное другими людьми, мнение, поскольку на фестивале в Вене её не было. А сейчас, когда она сама присутствовала на концерте Тео в Государственном театре Зальцбурга, могла составить своё. Специально не стала ничего читать и слушать в записи симфонии Малера²³, две из которых Тео включил в программу двух дней в Зальцбурге. Малер был новым для неё композитором, с произведениями которого соприкасаться ей ещё не приходилось, и потому хотелось вслушаться в его музыку свежим, не замутнённым чужим мнением, «взглядом».

Полемика, развернувшаяся в интернете по поводу сегодняшнего концерта, на котором исполнялась 6-я Симфония Малера, касалась, в основном, интерпретации её дирижёром. Часть людей услышала в Симфонии, исполняемой Теодором, гимн любви во всех её проявлениях, и восторгалась такой её интерпретацией. Часть не приняла такую трактовку, считая, что она исказила замысел композитора, сделала его более мелким, как пророческого произведения, предсказывающего катастрофы двадцатого столетия, гибель целой эпохи, скорбь автора за будущее. Ведь недаром Симфония была названа «Трагической». Но первая, восторженная часть, возражала, что наоборот, дирижёр расширил её границы, лишил каждого отдельного человека возможности спрятаться за коллективной ответственностью за всё то, что произойдёт в будущем. И финал, когда боги пытаются договориться с людьми или, наоборот, люди пытаются договориться с богом, звучит уже по-другому — приходит бог с молотом и говорит: «О, глупые люди! С вами очень сложно! Вы не только с богами — ни с кем не можете договориться!» Но все сходились в одном — в нетерпеливом ожидании завтрашнего концерта и предвкушении интерпретации Теодоро Галанисом 1-й Симфонии Малера.

Белла в своём мнении была солидарна с первой, восторженной, частью интернет-чатов. Она вообще услышала в симфонии историю сродни истории Ромео и Джульетты. Трепет чувств, накал страстей, радость взаимной любви, бесконечная нежность, горечь расставания, тревога в ожидании встречи, отчаянье, безысходность. Но что заставило её смутиться до жарко вспыхнувших щёк, и учащённо забиться её глупому влюблённому сердцу, так это высказывание людей, которые слышали исполнение 6-й Симфонии Теодоро Галанисом раньше, и отнюдь не в этой, новаторской интерпретации, а ближе к той, традиционной. Что же изменилось в нём, что его видение этой музыки поменялось?

Белле очень-очень хотелось верить, что этому виной было её появление в жизни Тео. Она пыталась окоротить своё воображение. Но поведение Тео постоянно подкидывало дровишек в огонь, полыхающий в её душе. Начать с того, что сразу после возвращения с фестиваля в Вене, Тео впервые позвонил сам. И звонил каждый день вплоть до их вылета в Зальцбург. Причём, музыканты его оркестра вылетели прямым рейсом из Краснодара, а он сделал крюк, чтобы вылететь вместе с Беллой из Москвы.

У них было полдня, чтобы погулять по Зальцбургу. Сначала они поднялись на фуникулёре на вершину горы Фестунг, где располагается средневековая крепость Хоэнзальцбург. С её крепостных стен открывается захватывающий вид на Зальцбург, поделённый на две части извилистым руслом реки Зальцах. А потом прогулялись по его центральным улочкам. Посмеялись над памятником конфете «Моцарт», выполненным без всяких затей в виде огромного золотого шара, резко диссонирующего с окружающей стариной, со стоящим наверху тёмным человечком, который символизирует шоколад, а, отнюдь, не президента США Барака Обаму, как утверждают местные остряки. Лавируя в толпе, прошлись по узкой пешеходной улице Getreidegasse, рассматривая её дома с вычурными вывесками, богато украшенными позолотой. С благоговением постояли перед домом, где родился Вольфганг Амадей Моцарт. Прошли насквозь радующий глаза разноцветьем и обоняние благоуханием многочисленных клумб парк Мирабель с его забавной Поляной гномов²⁴. И закончили день чашечкой ароматного венского кофе с приторно-сладким шоколадным тортом Захер.

(И, кстати, Белла воочию убедилась в известности Тео в Австрии. К нему то и дело подходили прохожие, чтобы взять автограф или высказать ему своё восхищение)

А ещё Тео пообещал Белле два дня после концертов. Полных два дня, когда они будут вдвоём. И только вдвоём. У Беллы кружилась голова от возможного, того, что, может быть, произойдёт. Но она суеверно гнала от себя мысли о близости с Тео, заменяя на перспективы туристического характера — отправиться под Зальцбург во дворец Хельбрунн с его водными шутихами, махнуть в Вену, добраться до Иннсбрука со знаменитым Музеем кристаллов Сваровски, посетить старинный городок Грац. Но то ощущение, что в этой поездке что-то случится, непременно что-то хорошее, предвкушение этого, прочно свернувшееся теплым клубочком у Беллы где-то внизу живота ещё с предложения Тео поехать вместе с ним в Австрию, всё уплотнялось и усиливалось.

²³ — Густав Малер — австрийский композитор XIX века. При жизни был больше известен как дирижёр. И только спустя полвека после смерти получил настоящее признание — как один из крупнейших симфонистов XX века, хотя его музыкальное наследие не многочисленно: несколько песен и около десятка симфоний (последняя не окончена) (из Википедии)

²⁴ — скульптуры гномов, изображающих типичные зальцбургские промыслы, появились в парке еще в 1715 г — воин, пекарь, лесоруб, соледобытчик, охотник, пивовар и так далее. Изначально гномов было 28, но сейчас в наличии 15.

Из сна Беллу выдернул стук в дверь. Спросонья она испугалась, что они опять