– Ты и на расчетливую стерву не похожа, а ведешь себя именно так.
– Что не похожа – спасибо. А воспитывать меня не надо, я уже большая девочка. Возможно, в юности и стоит выходить замуж по страсти и большой любви, но с годами…
– Тебе ж двадцать пять всего, если не ошибаюсь…
– С годами некоторый трезвый расчет необходим. Нужно взвесить все доводы «за» и «против», изучить партнера, понять, сможете ли вы жить вместе…
– Фу, Джонс, как противно это звучит.
– Переживешь. Так что насчет информации?
Рик неожиданно остановился, поставил Келли перед собой и прорычал, не сводя с нее яростного взгляда:
– Не будет тебе никакой информации! И тебе я ее собирать не позволю. И флиртовать со всеми – тоже!
– Ого! С какого это перепугу?
– С такого! С такого, что я… что мы с тобой… что ты…
– Ну, Паршивая Овца? Проблей уж, что ты там себе напридумывал?
Рик заставил себя успокоиться и почти насмешливо процедил:
– Не знаю, что напридумывала себе ты, но, пока я изображаю твоего любовника и половине присутствующих известно, что мы живем в одном гостиничном номере, тот, кто замыслил напасть на тебя, поостережется. Я понимаю, тебе хотелось бы, чтобы я скрутил гада, поймав его с поличным, но мы не в кино. В полиции считается, лучший способ обезвредить преступника – это создать такие условия, при которых он не сможет совершить преступление.
– Ты хочешь сказать, что мы и сегодня будем спать на одной кровати?
– Еще как будем! Я спал всего два часа, у меня глаза чешутся.
Келли надулась:
– Господи, когда же это кончится?! Ну тетя Эжени! Ну придумала! В конце концов, на меня вообще никто не нападал, это на нее…
– Тьфу-тьфу-тьфу, сплюнь и перекрестись, дорогая.
Эжени Деверо, сопровождаемая великаном Гектором, подплыла к ним. В некотором отдалении маячила Элоди. Сестры Деверо выглядели усталыми, но вполне довольными. Келли вздохнула и чмокнула Эжени в щеку.
– Я не могу плеваться, тетечка, это неприлично. И потом, это же правда? В меня никто не швырял гранаты, никто не подстерегал за углом, не стрелял, не бомбил… Выставка все равно уже открылась, наверное, теперь мы никому не интересны?
– Это ты так думаешь. Преступник может думать, что ты так думаешь, и нанести удар в самый неподходящий момент.
Рик с подозрением посмотрел на Эжени и перевел взгляд на Элоди.
– Произошло что-то, чего я не знаю?
Элоди кивнула.
– Письмо с угрозами. Нашли в Синем зале, около любимого экспоната Келли. Кто-то прислонил его… гм… к основанию.
– И что в письме?
– Что и на транспарантах. «Руки прочь от искусства, долой порнографию!» Кажется, что-то в этом роде. Знаешь, малыш, в чем-то я с ними согласна. Все современное искусство – одна сплошная порнография, а никакой не «свежий взгляд на проблему». По мне, так мужчина и женщина должны любить друг друга без свидетелей. Ни к чему собираться вокруг толпой и давать советы.
Эжени фыркнула.
– Не слушай ее. Сегодня был очень интересный диспут, на нем выступали Джерри Ривендейл и один профессор из Оклахомы. На мой взгляд, Джерри разгромил профессора всухую.
Рик скептически приподнял бровь.
– И что же он сказал?
– Что-то насчет того, что в своей клинике постоянно видит изнанку человеческой плоти и что даже она – прекрасна и соразмерна. Будь его воля, он бы вывесил здесь фотографии со своего операционного стола.
– Брр…
– Да, я согласна. Это уж слишком. Но смысл понятен. Все, что связано с человеческим телом, прекрасно.
Рик рассеянно покивал. Ему-то совершенно не нравилось то, что сказал бедолаге профессору Джерри Ривендейл. Уж больно это смахивало на маньячество…
Келли повисла у него на локте:
– Пошли! Сам тащил меня домой, а теперь болтаешь и никуда не собираешься.
Эжени встрепенулась:
– Мы тоже поедем. Гектор, лапочка, подгони машину к черному входу.
– Тетечка, да здесь же пять минут пешком!
– Во-первых, мы с Элли уже не девочки. Далеко, я бы сказала, не девочки. Во-вторых, безопасность превыше всего. Спроси Рика, он скажет.
– Ага.
– Что ага?
– Безопасность. Эжени, а вы разговаривали с полицией? Насчет вчерашнего нападения?
– Что? А, нет, конечно. Думаю, они сами все сообщат, когда будет, что сообщить.
– То есть вам никто не говорил про…
– Про что, малыш?
– Не важно. Гектор что, на окраине города машину парковал?
– В принципе ты недалек от истины. На улицах полно туристов. Сейчас подъедет. Пойдемте отсюда, у меня что-то голова немного кружится.
Все вместе они вышли и оказались на тихой темной улочке. Отсюда до отеля было действительно рукой подать, но Эжени и впрямь выглядела неважно.
– Какое счастье, что завтра и послезавтра можно будет не выходить из отеля. Хорошая это была идея насчет внутреннего садика. Мы отлично…
В этот момент над городом взмыл первый фейерверк. И практически одновременно с ним прозвучали три выстрела.
Рик среагировал мгновенно. Он закрыл собой Келли и резко втолкнул ее обратно в здание музея. Потом развернулся к оторопевшим старушкам и подхватил их. Откуда-то из темноты донесся шум мотора подъезжающей машины, и через мгновение великан Гектор уже подхватывал на руки Эжени Деверо. Рик внес Элоди, велел Келли вызвать охрану, а сам кинулся обратно на улицу.
Вообще-то это было совершенно неправильно, и сержант Харрисон из нью-йоркской полиции наверняка обложил бы его трехэтажным… осуждением, но Рику было в данный момент наплевать на мнение сержанта Харрисона.
Если этот мерзавец не на машине – а он не на машине, потому что иначе они с Гектором бы не разъехались в узком проулке, – то он сейчас бежит в сторону площади, где толпа гуляющих людей. На первый взгляд это плохо, но на самом деле среди праздно болтающихся и никуда не спешащих туристов убегающий в панике человек будет заметен очень хорошо. Наверное. Скорее всего…
Естественно, никого он не поймал. И не увидел тоже никого – если не считать нескольких тысяч человек, глазеющих на изумительной красоты фейерверк. Злой и раздосадованный Рик вернулся в музей.
Эжени и Элоди пили кофе, а Келли сидела рядом на стуле, закусив губу и преданно глядя в рот начальнику охраны. Толстый благодушный дядька с усами прохаживался перед тремя дамами и гудел, словно большой шмель, себе в усы:
– …Таким образом, я совершенно уверен, что это были не выстрелы, а самый обычный фейерверк! Такое иногда случается – ракеты не срабатывают, просто хлопают на земле – и никакой тебе красоты. Ваш Моретти… а, вернулся, сынок? Вижу, никаких злых умышленников ты не поймал?
– Не поймал. Но это не значит, что их там не было. К вашему сведению, я слышал достаточно выстрелов в своей жизни, чтобы не перепутать их с неразорвавшимся фейерверком.
